Во Владивостоке, на морском кладбище, где бросила навечно якорь не одна «морская душа», есть особое место: там стоит памятник «Нижним чинам крейсера «Варяг», погибшим в бою с японской эскадрой при Чемульпо». Невысокая часовенка с крестом, аккуратно подкрашенные, «неживые» черные якоря рядом с ослепительно белыми цепями оградки. В дождь или морось - все равно, тот, кто подошел к памятнику, снимет бескозырку, фуражку, шляпу и постоит так, склонив голову, - внук или правнук. Наследник. Позже, на пути уже из Владивостока к Москве, случай свел меня с одним из офицеров нынешнего ракетоносного «Варяга». Моряк летел в отпуск домой, на родину - в Рязань. Нет, в истории не бывает ничего случайного, она вяжет крепкими узлами нити разных эпох. На значке, приколотом к кителю кавторанга, рядом с силуэтом четырехтрубного старинного «Варяга» - остроносый профиль современного ракетоносца с тем же названием. На фоне белого с голубым крестом андреевского флага - наш бело-голубой морской флаг, с серпом, молотом, звездой и золотой гвардейской ленточкой. Ничто не отброшено, ничто не забыто. Наверное, прошлое так же важно для народа, как будущее: оттуда черпает он живую силу для трудов и борьбы, учит детей своих, чему выучен отцами и дедами. Дальневосточная жизнь не простая, не обычная, в ней чувствуется сдержанное напряжение, особого рода внимательность к новым людям: ничего не поделаешь, граница. Один из районов Приморья так и называется - Пограничный. День пограничника в Приморье - это общий праздник, его считают своим и моряки, и рыбаки, и шахтеры, и школьники. И не потому только считается он общим, что в день этот во всех семьях поднимут стопочку за здоровье наших стражей и их успехи, а в школах выпустят яркую стенгазету. Общим празднество получается потому, что дело общее. Немало задержанных шпионов, контрабандистов, всяческих нарушителей пограничных правил и законов - заслуга населения. Пограничная застава и поселение рядом с ней - живое целое, один организм. Чем больше у границы наших глаз и ушей, тем лучше, тем верней и надежней. Кстати, о народных дружинах. В них входит рабочая молодежь, школьники. Это тысячные коллективы людей, регулярно занимающихся проверкой пассажиров, прибывших в пограничную зону рейсовыми автобусами или другим транспортом. Они следят и за тем, чтобы всевозможные плавсредства не были использованы во враждебных целях. Дружинников можно видеть в порту, на причалах. Ползти по следу, высматривать, преследовать, мчаться, стрелять и, наконец, совершить необыкновенный подвиг - это ли не голубая мечта любого мальчишки? Но упорно втолковывают мальчишкам и девчонкам Приморья, что подвиг - трудное дело, не зря он сродни слову «подвижничество», в смысле которого заложена не метеорная вспышка неожиданного поступка, а труд, неукротимое деяние изо дня в день, из часа в час. В военно-спортивных лагерях ЮДП (юных друзей пограничников) работают настоящие солдаты, сержанты пограничной службы, а недавно ребятам одного района передали во владение «настоящую» пограничную заставу. Там был разбит лагерь, где можно было полностью воспроизвести быт, каждодневный распорядок жизни пограничников. Естественно ликование мальчишек! Весной в Приморье только и разговоров было о краевой военно-спортивной спартакиаде; победителей ее наградили грамотами, подарками, медалями «За отличие в охране государственных границ СССР». Хочется отметить существенную черту военно-спортивного воспитания юношества Приморья. Оно не носит признака автономии от остальной жизни, оно не замкнуто в привычках и порядке казарменного существования. Во время спартакиады ребят возили на экскурсии, в театр, организовалась самодеятельность, устраивались развлечения. Комсомол держит тесную связь с военным округом: они заинтересованы в такой поддержке взаимно. В лагеря военно-спортивного типа, как известно, школа шлет отнюдь не самых послушных и прилежных своих питомцев. Напротив, чаще всего это забияки, драчуны, ослушники и «анархисты». Но ребята эти, как правило, полны энергии, для которой здесь находится разумное русло. Молодой офицер пограничной службы Николай Туранов рассказал:

- Мы исключительно утилитарной цели не ставим. Не все из ЮДП или групп содействия пограничникам станут в конце концов пограничниками, верно? Мы и смотрим на все это не как на какую-то профессиональную школу, а скорей школу характера, воли, школу воспитания гражданственности. Да и не только ЮДП - в крае есть и любители морского дела и сухопутники - кому что по душе. Режим у них солдатский, суровый, выравнивающий, ну и дисциплина, конечно... Скажу откровенно, при словах «режим солдатский, суровый, выравнивающий» я почувствовала некоторую тревогу. Есть переломный возраст, когда формируется психологический, нравственный силуэт человека, идут в нем великие процессы становления личности, индивидуальности, и вдруг «выравнивающий». А может, равняющий, ломающий?... В лагерь на Русском острове мы приехали под вечер, когда в столовой уже готовились крутить ленту «Семеро смелых» и все население потянулось туда. Был туманный, сырой вечер, моросило. Какой-то мальчишка выбежал из дверей палаты, чтобы унести с дождя скулящего щенка. Увидав нас, незнакомых людей с фотоаппаратами, он быстро подошел к нам и спросил:

- А вы кто? А вы зачем приехали? А чего у вас тут, в сумке? А это что? Это было проявление не бдительности, а сокрушительного ребячьего любопытства, полноты детского характера. Со страстью в голосе пацан просил ему первому открыть, что мы за люди и по какой причине прибыли. Нет, режим не «выравнивающий» - мальчишка остался мальчишкой. Утром после плотного завтрака старшина Вячеслав Маслов, имеющий звание классного специалиста, собирает юнг в поход - катер «Приморский пионер» ждет их, покачиваясь на волнах. Экипажи быстро надевают форму номер 2, строятся, выполняя команды с подчеркнутым старанием: чувствуется, что поход - самая интересная, любимая часть учения. На погончиках у ребят буква «Ю», форма подогнана, бескозырки с надписью «Пионерская флотилия» сидят лихо. Но старшина зорким своим глазом различает непорядки.

- Юнга! Как гюйсы надеты? Он подходит к парнишке лет 13, поправляет ему синий матросский воротник.

- Ты на среднюю пуговицу не застегивай, вот как у меня, - понизив голос, говорит он покрасневшему юнге. У пацанов же самолюбие, и с ним нельзя не считаться. У другого парня к форме приколот какой-то значок. Старшина терпеливо объясняет, что к робе, кроме комсомольского значка, прикреплять ничего нельзя. Третьего учит правильно заправляться. Наконец все в порядке, строй четко держит равнение, рассчитывается, затем, выполняя команду, идет к причалу. Мальчишка, тот, что первым встретил нас, со щенком в руках, бежит, с завистью смотрит вслед.

- А я на будущий год тоже поступлю в экипаж, - говорит он. - Чего я, дурак, что ли? Я вот английский исправлю - и все. Только Клавдия Алексеевна очень придирается, англичанка наша. Так я узнаю, что в экипажах не бывать двоечникам. Чему же учатся юнги? Учение нелегкое. Программа зависит от характера специальности, избранной парнишкой: радиотелеграфист, моторист, боцман, штурман, рулевой, сигнальщик. Составлена программа занятий боевым отделом флота. Кроме того, есть и общие дисциплины: Устав Вооруженных Сил, строевая подготовка, история и боевые традиции флота. Есть у них и собственный Устав. В Уставе флотилии, кроме всего прочего, говорится: «Быть преданным Родине, дорожить честью своего корабля». Ребята из флотилии встречаются с моряками на военных кораблях, подводных лодках, бывают в гостях у ветеранов флота и в суворовском училище. Летом начинается практика: изучают катер, ходят в многодневные походы. Была волна, ветер дул резкий, свежий. Один мальчишка, меньше других ростом, худенький, с нежной шеей, втянул руки в рукава. Сережа Сливинский, командир отряда, подошел к нему:

- Что, Вова, замерз?

- Не, что ты!...

- Ничего, работать начнешь - согреешься. Началась работа. Сигнальщик, получив флажки, лезет наверх, рулевой Сережа Сливинский становится за штурвал, остальные рулевые стоят тут же, наблюдают за показаниями приборов. И, конечно, ждут своей очереди. Катер идет к острову. Ребята глядят по сторонам, безошибочно называя корабли. Многие из них подготовлены - зимой проходили практику на эсминце, у многих отцы - моряки. У юнги Сережи Бреуса, например, отец - стармех на «Дивногорске». («Вы знаете, как он за меня переживал, когда я экзамены в школе юнг сдавал! Да весь «Дивногорск» переживал, честное слово!») Сережа всю зиму учился, как водить корабли, как определять курсовые углы, закладывать курс, пользоваться картой. Вполне возможно, он еще сменит когда-нибудь отца на «Дивногорске»! И, постигая азы трудного дела своих отцов, ребята начинают относиться к родителям иначе - больше понимают их, уважают, по-новому испытывают чувство близости, общности. Шесть человек ушли из флотилии в мореходное училище с характеристиками лагеря. Печать на характеристике, между прочим, адмиральская. Другой лагерь мы видели на Шамаре - одном из лучших дачных мест Приморья, среди лесистых сопок. Красивейший естественный грот, песчаный пляж, безмятежная, ласковая, тишайшая в солнечный день бухта, свернувшаяся в пружину морская трава на берегу, перламутр раковин. Над аркой грота на скале укреплена доска с названием лагеря - «Неустрашимый». Воспитание любви к Родине, наверно, надо начинать с этого - умения видеть ее прекрасной, необыкновенной. Место для лагеря выбирали долго, пристрастно. С начальником лагеря Анатолием Семеновичем Житниновым четыре раза выезжал на поиски секретарь Уссурийского горкома партии И. Я. Вильгельмсон. Все искали «то самое»: чтобы и У моря, и не «лысый берег» и чтоб экзотика в природе была... Нашли! В палатках поселили мальчишек из Уссурийска.

- Это, вероятно, как во многих лагерях военно-спортивного типа, «тяжелые дети»? - спрашиваю я. Житников, начальник лагеря, директор одной из уссурийских школ, держится иного мнения. * - Народ у меня с характером, но я лично в тихих не очень верю. Из «тяжелых», по-моему, чаще вылупляются настоящие люди. Правда, не само собой оно получается, не без нас, но то уже другой разговор... Житников сразу располагает к себе: он неторопливый, спокойный человек, из тех, кто умеет слушать и умеет приказать, кто знает и любит «хлопцев»: его собственный сын, студент-педагог, тоже в лагере - на практике. Немудреное лагерное хозяйство - палатки, кухня, электрический движок, склад. Житников, однако, хозяйство показывает не без гордости.

- Город любит своих мальчишек! Смотрите, это все так дали, на общественных началах. Видите, мебель, кухня - это ж тес, кубометры теса! А бензин, а электростанция, а «ЗИЛ» наш? Это все от строителей, от хлебобазы. В нашем полку, между прочим, есть учебные винтовки, 10 мелкашек, пистолет системы Марголина, даже «миномет» есть. Все на стрельбах пробуем. Какое впечатление производит на мальчишек! Слова его тут же находят подтверждение. В руках у Житникова ракетница. Предстоит военно-спортивная игра, и она нужна для сигналов. Пробегающий мимо мальчишка резко тормозит с разбегу:

- Анатолий Семенович! Дайте щелкнуть! Хотя бы щелкнуть пустой еще ракетницей! Что же бывает на стрельбах! Но как-то во время пребывания в «Неустрашимом» я была свидетелем такого эпизода. Один солдат малышового взвода бежал по берегу с независимым видом, и вдруг что-то выпало у него из кармана. Житников заметил и сказал что-то солдату, заговорщицки подмигнув. Солдат покраснел и сильнее сжал в ладошке «жабку» - резиновую лягушку, которую притащил из дому и прятал за пазухой. Я ждала, не будет ли Житников сетовать на это «детство», но он вдруг сказал:

- Хорошо бы в лагере для таких малышей не воспитателя иметь, а воспитательницу, чтоб перед сном приласкала, песню им спела или сказку рассказала. Днем пусть будет зарядка, строевая служба, а вечером - сказка. Это сочетание не таило, по сути, ничего противоречивого, просто довлеет тут не система требований, а нежность к мальчишкам, к сынам. Иногда военные игры начинаются ночью, как ученья у солдат. Это «ночной поиск». Складывается костер, и на расстоянии 50 метров от него и в 20 шагах друг от друга - засады. Они ждут врага, отряд которого имеет цель занять позиции тех, кто в засаде. Тишина, плеск воды, а там, в ночной темноте, ползут, крадутся враги. Азарт игры неподделен, все идет по правде, сражаются до конца. Санитары перевязывают царапины и шишки. Победители жуют честно заработанный шоколад. Мы видели операцию «морской десант». Тут был выход в море на ялах, передача сигналов по рации и прочее. Когда выстрел из ракетницы возвестил «отбой», игру удалось остановить не сразу. Некоторые «убитые» вступили в строй с криком «ура!»...... Как сейчас, вижу перед собой горниста, трубящего тревогу, ялы, теряющиеся в тумане, связного Мишу Коскина, скатившегося с сопки, Сережу Лобанова, прохаживающегося с боевым автоматом неподалеку от места, где скрыто знамя. Потом неслышно причалившие ялы, крики «ура!», затрещавшие в горячке атаки кусты. Растут защитники. Сыновья моряков, рыбаков, рабочих, воспитанные на этих берегах, разве могут отдать они места своего детства, юности, места, где дом и мать, где их учили читать и стрелять, мечтать и действовать, где их учили любить эту родную землю, своенравное море и небо, горбатые сопки, - разве могут отдать они пядь Родины своей? Когда трубач проиграет «отбой», наше знамя останется на месте. Там, где оно было...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.