Энергия деловитости

1. Изучить три работы В. И. Ленина. (Какие именно работы и по какой тематике – неизвестно.) 2. Выполнять производственные задания. (Думается, не будь Николай комсомольцем, он все равно обязан был бы «выполнять производственные задания».) 3. Повышать производительность труда. (Без конкретных цифр этот пункт ни к чему не обязывает.) 4. Участвовать в рационализации и изобретательстве. (Василий Филатов один из группы откровенно написал: «Техническое творчество входит в мои производственные обязанности».) 5. Сдать нормы комплекса ГТО, заниматься физкультурой и спортом. (Какой вид спорта по душе Николаю, на какой значок рассчитывает он при сдаче комплекса ГТО – эти вопросы так и остались без ответа.) 6. Активно участвовать в общественной работе. (Большей расплывчатости и неопределенности в ответе на этот пункт плана не придумаешь!)

Отвечает ли этот план букве и духу Ленинского зачета? Является ли он личным и комплексным? Конечно, нет. Ибо не видно в нем ни трезвого учета своих возможностей, ни стремления реализовать их с максимальной пользой для себя и для производства.

Явление это, старое как мир, известно под названием.«формализм», и расшифровывается оно всеми толковыми словарями одинаково – «соблюдение внешней формы в ущерб существу дела». Соблюли форму комсомольцы заводоуправления? Соблюли, нет слов, грамотно, без орфографических ошибок заполнили, как под копирку, типовые бланки личных комплексных планов. «Вот, пожалуйста, все у нас есть, все в полном порядке», – с таким видом Володя Лукин положил передо мной стопочку планов, переданную ему комсоргом группы Галей Масловой. Когда же я поинтересовался, а где план самой Гали, она спокойно и совершенно невозмутимо ответила: «Он точно такой же, как эти». И интереса особого, говорили глаза Гали, поэтому не представляет.

Форму в этой группе соблюли, а о существе дела не позаботились. А оно, существо дела, заключается в том, что план во многом учит комсомольца умению ставить перед собой жизненные цели и последовательно добиваться их осуществления. И если при этом подходить к нему неформально, то он станет своего рода стимулятором жизненной активности. Содержание личных комплексных планов намного выиграет, если комсорг предварительно поговорит с каждым из членов группы, подскажет ему, какое обязательство лучше принять, чтобы его интересы не шли вразрез, а совпадали с интересами товарищей, всей комсомольской организации. Чтобы личные обязательства каждого комсомольца касались сегодняшней жизни его бригады, цеха, района в целом, чтобы план заставлял человека задумываться над тем, каков он есть и каким может стать. Работники Ленинского райкома говорили мне, что они об этом напоминают секретарям первичных комсомольских организаций буквально на каждом совещании, однако Володя Лукин, когда я его спросил, какую работу он проводит перед аттестацией, откровенно и с полнейшей верой в свою правоту ответил:

– Мое дело – раздать бланки личных комплексных планов всем участникам зачета, а там уж они сами сядут и напишут все, что нужно.

При всем стремлении – и похвальном, это надо признать, – к активной деятельности на комсомольском поприще, у Лукина и других активистов завода берет пока верх некомпетентность в вопросах организационной работы, незнание элементарных вещей из теории, и потому на всем, что ими делается, лежит отпечаток какой-то легковесности, инфантильности, что ли.

Единственное, пожалуй, объяснение этому попытался дать Саша Залесский, когда мы искали с ним причины тех явлений, свидетелями которых стали на судостроительном.

– Лукин – секретарь молодой, – с сожалением сказал Саша, – опыта комсомольской работы у него нет, и потому многое он делает почти наугад, на свой собственный страх и риск.

Мне уже хотелось высказать упрек по поводу увиденного на судостроительном в адрес работников Ленинского райкома комсомола – дескать, не сумели довести суть зачета, назначение комплексных планов до комсомольских активистов, потому и походит их проведение в жизнь больше на любительскую затею. Но я тогда не стал это делать, да и сейчас воздержусь от подобных упреков в адрес райкомовцев, ибо всё они «довели», всех в свое время «проинструктировали», всем «указали». А те издержки в зачете, о которых говорилось выше, можно и в самом деле отнести за счет молодости и неопытности секретаря.

Повторяю, его стремление сделать все в лучшем виде не вызывает сомнения. Нуждается Лукин только в одном: в том, чтобы его научили как сделать лучше, и показали верный путь к этому лучшему. И за работниками райкома здесь первое слово. Они, зная о положении дел на судостроительном, должны были бы проявить больше свое организаторское, а не инспекторское умение. То есть систематически и глубоко анализировать деятельность комитета комсомола завода по всем основным направлениям, оказывать Лукину и другим членам бюро практическую помощь на месте. Ведь прежде чем спросить с комитетчиков, надо им помочь спланировать свою работу, подсказать, обобщить чей-то опыт, исправить, наконец, то, что упущено.

В том, что за положительным опытом ходить далеко не надо, меня убедило знакомство с другим предприятием района – Благовещенской швейной фабрикой, комсомольская организация которой вполне может служить своеобразной моделью, по которой легко проследить влияние Ленинского зачета на различные стороны жизни комсомольцев и на их общественный и социальный рост.

В райкоме мне, не колеблясь, сказали, что сейчас секретарь комитета комсомола «швейки» Галя Крылова, пожалуй, самая сильная и самая опытная из всех секретарей первичных организаций района. Согласитесь, оценка более чем обязывающая. Познакомившись с Галей и ее активом, я отчетливо понял, как много – если не целиком и полностью все – зависит в делах комсомольской организации от личности секретаря. (Не столь, к сожалению, поучительный пример секретаря с судостроительного в данном случае тоже подтверждает эту мысль.)

У Гали Крыловой биография ясная и четкая, как те лекала, с которыми она еще недавно имела дело в пошивочном цехе. Она окончила восемь классов и сразу пошла устраиваться на фабрику, так как матери ее – Анне Васильевне было трудно на медсестерскую зарплату одной воспитывать четырех детей. На фабрику Галю не приняли – ей тогда еще не было 16 лет. Но Гале так жалко было маму и так хотелось работать, что она без всякого постороннего совета направилась в райисполком. Там сидели добрые люди, которые разрешили ей, маленькой, хрупкой, застенчивой девчонке, поступить ученицей в пошивочный цех. Стрелой помчалась она снова на «швейку», радостная и довольная, что все так быстро разрешилось, а когда выходила из фабкома, неожиданно для себя разревелась. «Как-то страшно стало, все мне показалось каким-то чужим и неприветливым».

Было это летом, многие работницы находились в отпусках, и Галю сразу поставили в бригаду – «по производственной необходимости». Так что она и работала и училась работать одновременно. На петельной и пуговичной машинах у нее получалось сразу все хорошо, а когда поставили на «втачку рукава» – застопорилось. Скорость у машины большая, нажмешь педаль – она и поехала, попробуй, без опыта и практики, успей за ней. Но и к этой машине Галя скоро приноровилась, так что через три месяца, освоив почти все операции в цехе, уже перевыполняла нормы и получила третий разряд.

Конечно, ничего не ускользало от внимательных взглядов товарищей. И прежде всего то, что Галя всегда дружелюбна, что она всегда поймет и поддержит, что везде она заводила, со всеми найдет общий язык. Кому же, как не человеку с таким характером, руководить комсомольской массой?! И четыре года назад Галю избрали секретарем фабричного комитета комсомола, на учете в котором около 500 комсомольцев.

Все, что человек в свои двадцать с небольшим лет увидел, услышал, прочитал в хороших книгах, до чего сам додумался, а что узнал от старших, – все это составляет его нравственный багаж, кладовую, из которой он черпает свои сегодняшние поступки и решения. И чем богаче эта кладовая, тем быстрее растет человек, тем быстрее формируется его личность. Такой «кладовой» стали для Гали рабочая среда, активная комсомольская жизнь, ее наставники – весь этот фабричный микроклимат и сказался на становлении ее как личности.

Так же происходит сегодня и становление многих других девушек, с которыми довелось мне познакомиться на швейной фабрике. И проследить за их становлением дают прекрасную возможность скромные типографские бланки личных комплексных планов. Перелистаем их и сравним с теми, которые девушки заполнили полтора года назад – в феврале 1977 года.

Ольга Сергеева, член Ленинского РК ВЛКСМ, тогда записала в своем плане: «поступить в технологический институт». В этом году она взяла обязательство успешно закончить 1-й курс института и выполнила его.

Ольга Федюнина, тоже член райкома, в предыдущем плане поставила перед собой задачу добиться звания ударника комтруда, теперь записала: «добиться присвоения звания «Мастер П класса».

Галя Бегина, комсорг бригады: успешно учится на 3-м курсе техникума, борется за звание «ударник комтруда» и готовится принять участие в фабричном конкурсе «Мастер – золотые руки», для чего обязалась освоить 6 смежных операций и повысить разряд.