Речушка начисто пересохла. На том месте, где мы полтора месяца назад поили лошадей, лежали груды галечника, еще сыроватого от недавнего соседства с водой.

Вот уже шестой час подряд вяло передвигаем мы ноги, поднимаясь на перевал. Впереди маячит лохматая лошаденка бог весть каких кровей, нагруженная тюками с инструментами, образцами породы и осточертевшим сухим пайком. За лошаденкой шагает длинный, как жердь, Сахарцев в своей нелепой панаме, больших ботинках и старомодном пенсне.

Последним иду я. У меня прекрасное настроение, я доволен всем, в особенности собой: осилим этот перевал - и я получу первый разряд по туризму. Представляю, как заявлюсь после практики в университет, зайду этак лениво в аудиторию номер шестьдесят семь и скажу Кашкину, физоргу без году неделя: «Да, между прочим... Ты, брат, исправь у себя в тетрадочке. Против фамилии Тарханова стоит второй разряд. А нужно? Ну, соображай... Правильно: нужно первый».

И как все - таки чудесно получилось: производственная практика в горах, в геологической партии; переправы через реки и, наконец, возможность выполнить зачетный норматив по преодолению перевала! И высота более чем подходящая: четыре тысячи сто - хоть на мастера набирай баллы...

- Женя! - слышу я голос Сахарцева. Он машет рукой. - Торопись!

Мы одни на ухабистой тропе, которая убегает вперед и вперед, завивается между холмами, уползает в расщелины, ныряет под карнизы скал, вихляет то вправо, то влево, то вниз. У меня такое ощущение, словно мы идем по поверхности луны, - так безжизненно и пусто вокруг.

Сахарцев время от времени посматривает на часы, покачивает головой и подгоняет лохматую лошаденку. Но оба мы понимаем, что до темноты не подняться на перевал.

Солнца не видно: оно где - то по ту сторону горной гряды, тянущейся справа. Снизу, из ущелья, дует уже по - вечернему свежий ветер. Оттуда вместе с клочковатым туманом ползут на горы сизые сумерки.

Сахарцев остановился и поджидает меня. Усаживаемся, закуриваем. Лошаденка делает несколько шагов и тоже останавливается: на редкость понятливое животное.

Пить хочется страшно. После выкуренной папиросы к привычной сухости рта прибавляется еще и табачная горечь.

- Потерпите, юноша, - говорит Павел Петрович звонким, как у артиста, голосом, - еще семь поворотов, и мы напьемся.

Я киваю. Вообще-то мне не совсем приятен его покровительственный тон. Считает, вероятно, меня тряпкой и размазней. Взять сейчас и ляпнуть ему про первый разряд...

Из учебника психологии я когда - то усвоил, что людские характеры зависят от типа нервной системы. Слабый тип - слабый характер, сильный - значит, и характер такой.

Павел Петрович - настоящий флегматик, безусловно слабый тип. Неразговорчивый, какой - то чудаковатый. Таскает в кармане томик Корнея Чуковского. Откроет наугад и читает. Молодые геологи прозвали его «Мойдодыром». Рассказывали, что Мойдодыр преподавал минералогию на горном факультете. Потом с кем - то не поладил, бросил наполовину написанную диссертацию и стал работать в изыскательских партиях. Через два года блестяще защитил диссертацию, но вернуться к преподавательской деятельности наотрез отказался.

Я не очень верю в его семь поворотов, после которых мы сумеем напиться: успокаивает меня, как девчонку. А зачем? Насчет своего типа нервной системы я никогда не сомневался: уж он - то наверняка не был слабым!

«Четыре, пять, - считал я все - таки про себя повороты и глотал липкую слюну, - шесть, семь...» Как все - таки дико хочется пить, прямо до крика! Обманул Мойдодыр, соврал. Воды нет, и мы будем еще много часов тащиться, облизывая шершавые, пересохшие губы...

- Идите пировать! - слышу я голос Сахарцева.

Он стоит у неглубокой черной расщелины в скале и размахивает дурацкой панамой.

Я подхожу вплотную. Сахарцев чиркает спичкой, и я вижу на дне расщелины неглубокую выемку наподобие блюдца. Она полна прозрачной воды. Со скалы в блюдце медленно стекают круглые, как ртутные шарики, капли. Много часов, вероятно, проходит, прежде чем наполнится выемка, вмещающая не более стакана...

- Ну - с, рассчитаем, - спокойно говорит Сахарцев, присев на корточки, - сколько придется на каждого, если половину оставить... Пожалуй, по одному глотку. Пейте, Женя.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.