Петр принял письмо сына вполне доброжелательно. Во всяком случае, государственными делами его более не обременял и, казалось, почти забыл об его существовании.

Летом 1716 года умерла тетка Алексея царевна Наталья Алексеевна. Перед смертью она сказала племяннику:

– Пока я была жива, я удерживала брата от враждебных намерений против тебя. Но теперь умираю, и время тебе самому о себе промыслить, лучше всего при первой же возможности отдайся под покровительство императора.

Другими словами, Наталья Алексеевна советовала племяннику бежать из России от деспота- отца и просить защиты у родственников покойной жены. Он так и сделал, причем спасал не только себя, но и… любимую женщину. Ее он обрел еще при жизни жены, и утешение это, переросшее в страстную любовь, стоило впоследствии царевичу жизни.

Ефросинья Федорова, крепостная девка, была отдана царевичу Алексею одним из тех его приятелей, которым он в минуты раздражения жаловался на «жену-чертовку». Очень скоро царевич уже жизни себе не мыслил без этой простой девушки, а после смерти законной супруги, наконец-то, смог уединиться со своей ненаглядной Ефросиньюшкой. Правда, ненадолго, ибо пришло грозное письмо от отца, в котором Петр требовал от Алексея сделать выбор – или стать настоящим сподвижником государевых дел и наследником, или отказаться от престола и постричься в монахи. Ни в том, ни в другом варианте Ефросинье места не было.

И царевич окончательно решил скрыться от отца в Вене. 26 сентября 1716 года Алексей выехал из Петербурга в Ригу, с ним были Ефросинья, брат ее Иван Федоров и трое слуг. Официально царевич поехал к отцу: 21 октября Петр получил от курьера известие, что царевич едет к нему, но более никаких сообщений не было, а сын так и не приехал.

4 декабря царица Екатерина писала Меньшикову из Шверина:

«О государе царевиче Алексее Петровиче никакой ведомости по се время не имеем, где его высочество ныне обретается, и о сем мы немало сожалеем».

Петр дал приказание стоявшему в Мекленбурге с войском генералу Вейде разыскивать царевича. Резиденту своему в Вене Абраму Веселовскому поручил тайно разведать о месте пребывания царевича и дал об этом знать императору Карлу VI собственноручным письмом, прося отправить Алексея с Веселовским, если он находится в императорских владениях, «дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли».

В Вену с требованием выдачи царевича явился Петр Толстой. Он заявил, что Россия готова объявить Австрии войну, если дело не решится мирно, путем переговоров. Австрийцы тут же раскрыли секрет местонахождения царевича, и вице-король Неаполя сообщил Алексею, что, если он не подчинится воле отца, его разлучат с Ефросиньей.

Только этим обманом и напугали царевича. Что-бы не расставаться с возлюбленной, он решил вернуться в Россию. С двумя условиями: разрешить ему жить в деревне и обвенчаться с Ефросиньей. На свой страх и риск, Толстой ему это обещал — и повез своего царственного пленника к Петру. Беременная Ефросинья ехала за ним особым поездом. А Алексей всю дорогу упрашивал Толстого задержаться, дождаться Ефросинью, дать ему обвенчаться с нею и уж потом являться на глаза грозному батюшке. Толстой вилял и тянул время, пока не подоспела депеша от самого Петра:

«Мои господа! Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно уже поехал, что меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволится, когда в наш край приедет, хотя в Риге, или в своих городах, или в Курляндии у племянницы в доме (герцогини Анны Иоанновны), а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том может рассудить: когда я ему такую великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить?...».

Ясно, что прощение получено полное. И 31 января 1718 года царевич был уже в Москве, а 3 февраля предстал в Кремле перед отцом. Бросился ему в ноги, во всем повинился, со слезами просил помилования. Петр простил на условиях — отказаться от наследства и открыть своих сообщников в побеге. Царевич отрекся от престола в Успенском соборе перед Евангелием, подписал отречение и выдал всех, кто ему помогал.

За полтора месяца розыска свыше десяти приближенных царевича приняли мученическую смерть на колу или на колесе. А Алексей ждал свою возлюбленную, мечтал о тихой жизни с ней в деревне. И когда в Петербург приехала Ефросинья, ее решили допросить — просто так, для порядка. По неведению или из желания спасти себя эта женщина открыла такое, до чего никто не докопался, и чего царь даже не ожидал.

«Писал царевич письма по-русски к архиереям, и по-немецки в Вену, жалуясь на отца. Говорил царевич, что в русских войсках бунт и что это его весьма радует. Радовался всякий раз, когда слышал о смуте в России. Узнав, что младший царевич болен, благодарил Бога за милость сию к нему, Алексею.

Говорил, что «старых» всех переведет и изберет «новых» по своей воле. Что когда будет государем, то жить станет в Москве, а Петербург оставит простым городом, кораблей держать не станет вовсе, а войско — только для обороны, ибо войны ни с кем не желает.

Мечтал, что, может, отец его умрет, тогда будет смута великая, ибо одни станут за Алексея, а другие — за Петрушу-«шишечку», а мачеха глупа зело, чтобы со смутой справиться...»

Перед Петром встал страшный выбор. На то, что-бы казнить родного сына, даже он не мог решиться сразу. Сердечный друг Катеринушка просила сохранить царевичу жизнь, постричь его в монахи. Царь резонно возразил:

— Клобук монашеский к голове не гвоздем прибит.

…В «Записной книге Санкт-Петербургской гарнизонной канцелярии» значилось:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.