Конрад напряг, как только мог, зрение и наконец заметил: по обочине моста, прижимаясь к парапету, воровато крались трое. Через минуту первый, пригнувшись, отбежал в сторону, открыл люк и опустил туда продолговатый ящичек. Двое других опустили такие же ящички во второй и третий люки. Потом все трое заспешили назад, оставляя за собой черный шнур.

Не успел Конрад опомниться, как Эмиль, пробежав сотню шагов вдоль парапета, камнем упал на асфальт и пополз к люку.

Крикнуть? Вернуть? Услышат те трое. Но разве можно тут удержаться? Замахал руками, мак птица крыльями, и закричал что было силы:

- Сынок! Скорее, скорее! Поторопись, Эмиль!

Прикипел глазами к люку, от которого черной змеей вился смертоносный провод. Эмиль приближался к нему. Сердце Конрада гулко стучало. Перед глазами мелькали красные круги. Может быть, сейчас... может, в этот миг рука негодяя включила рубильник, и по проводу метнулась искра...

впереди через ограду перекинулась чья - то нога в сапоге. Еще миг - и рядом с Эмилем очутился другой человек. Неизвестный, словно скроенный из резины, упруго выгнулся, прыгнул, нагнулся, и отрезанный им кусок кабеля полетел в Дунай.

Над мостом тут же засвистели пули. Смельчак прижался к чугунной ограде.

Эмиль бросился за ним, но покачнулся, сделал еще один шаг и, навалившись животом на парапет, повис над Дунаем. Неизвестный подскочил к Эмилю, быстро перелез через ограду, рванул его за плечи, и оба свалились в темень реки.

Конрад, кажется, еще слышал грохот за спиной, но в глазах вдруг потемнело, и он упал, потеряв сознание.

А по мосту уже шли русские танки. За ними двигались колонны автомашин. Шла пехота.

От утренней прохлады и рева моторов Конрад Брюкман пришел в себя. Брел по берегу без шапки, с растрепанной головой. Брел, не разбирая дороги, вниз по течению Дуная, ботинки скользили на мокрых камнях. Уже у причалов Пратера чья - то рука коснулась его плеча.

- Конрад!... - послышалось сзади. Перед ним стоял, опираясь на палку, Ганс Грубер, сторож пристани.

- Конрад... там Эмиль. - Ганс обнажил голову. - Там, возле первого причала... Советский воин вынес его из воды.

... Часто оживает в памяти та апрельская ночь. Часто встает перед глазами бледное лицо сына... Эмиль не утонул, его сразила фашистская пуля: на груди, под сердцем, черным сгустком спеклась струившаяся из раны кровь.

Брюкман смахнул слезу, набежавшую на ресницу, и, старчески кряхтя, встал с постели.

Еще вспомнилось, как он со злостью сбивал молотком медную дощечку с черными колючими готическими буквами: «Reichsbru - cke».

Накрапывал дождь. Лето выдалось капризное: выглянет солнце, распогодится, а через час, смотришь, небо затянуто тучами и обильный дождь шумит на мосту. Не приходится таскать резиновый рукав, чтобы поливать мост; так - то оно, может, и лучше, но во время дождя ломит спину, болят ноги: ревматизм не дает покоя.

Брюкман не стал ждать, пока прекратится дождь, и, напялив залатанный брезентовый плащ, взял метлу, затопал по лестнице наверх. Всю жизнь он метет, моет, чтобы людям приятно было ходить по чистым, блестящим тротуарам, чтобы никто не мог сказать, что на мосту, где хозяйничает Брюкман, нет порядка. Мост этот ему теперь так дорог... Дороже всего... Ходят по нему хорошие люди, честные. Кто раскланивается, кто только головой кивнет, а кто и вовсе не замечает его все эти тридцать лет, словно он, Брюкман, какая - то гайка на мосту. Ну, да бог с ними, ходит по мосту и разная сволочь. Метлою бы ее в Дунай вымел, как эти вот окурки, конфетные этикетки, занесенные сюда ветром. Но разве закажешь кому дорогу?

Прежде чем приступить к работе, Брюкман, как всегда, постоял, подумал, попыхивая трубкой, потом не спеша подошел к месту, откуда Эмиль упал в реку, поглядел на темно - зеленую воду, тяжко вздохнул.

Ветер хлестал холодным дождем, метался меж стальных балок, и мост, словно вторя ему, глухо и тоскливо гудел.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.