Справа, на авансцене, два юноши и девушка в черном трико лениво перебрасывают друг другу детский воздушный шарик. Иногда кто-нибудь роняет его или прячет за пазуху, на секунду возникает «громкий» смех. Паузы все длиннее, ритмы все замедленнее. Атмосфера скуки завладела зрительным залом. И тогда один из юношей произносит: «Скучно». С точки зрения правоверной пантомимы — это незаконно: если уж молчать, так молчать! Вот, скажем, Марсель Марсо ведь молчит. Но надо слышать, какую весомость приобретает это слово в «бессловесном» спектакле. Это похоже на фильм, где долго-долго идет изображение, а слова все нет. И наконец как гром с ясного неба, падает слово. Тяжесть его огромна.

— Скучно,— произносит один из участников трио, и тут же на него обрушивается словесный поток четырех бравых демагогов, которые подсказывают хором бюрократические рецепты веселья. Остроумный текст, произносимый быстро, резко, с напором, но в строго организованном ритме, не противоречит пантомиме, а, естественно, дополняет ее. Потом поток иссякает, и на сцене снова трое лениво перебрасывают шарик. Скука!

Это одна из наиболее острых сатирических сцен, какие нам приходилось видеть на эстраде.

Удачное соединение получилось и во втором антивоенном эпизоде спектакля. На одной стороне сцены — ведущий. Он говорит о радости жизни, любви, о поэзии мира. На другой стороне — помост, на котором, сменяя друг друга, появляются странные существа. Наглые физиономии, бессмысленный взгляд.- На голове не то кастрюли, не то миски. Однако они странным образом напоминают солдатские каски. В середине сцены появляются юноша и девушка, звучит музыка, разыгрывается немая сцена, символизирующая вечную юность жизни и вечное ее обновление. Л с помоста несутся военные призывы, и как заклинание, звучит слово — выстрел, выстрел, выстрел... Гаснет свет, удар, свет зажигается, и вместо юноши и девушки — две фанерные мишени, вместо жизни — прах. А на помосте — другое существо, оно уже не возвышается над уровнем неандертальцев, скорее животное, чем человек. Оно безумно кричит. Следующее существо уже не вопит, а просто машет руками; Но на нем смирительная рубаха. Символ понятен.

В этом эпизоде отличные стихи. «Ать! Два! Ать! Два! Выше ногу! Выше ногу! Лечь! Встать! Встать! Лечь! Носом в пыльную дорогу! Фланги! Подтянуться! Фланги! Фланги! Черт бы вас побрал! Не отставать! Не отставать! Ать! Ать! Ать!..»

Это очень сильный номер, а то, что вместо касок у солдафонов на головах кастрюли, обычные алюминиевые кастрюли, производит жуткое впечатление.

Вот так и надо вести с эстрады борьбу за мир, а не так, как это было однажды во Дворце спорта на представлении, организованном профессиональной эстрадой и начавшемся заявлением о том, что организаторов воодушевляла идея мира, но где потом исполнялись такие куплеты: «Говорила бабка деду: покупай ты мне «Победу», а не купишь мне «Победу», я уйду к другому деду!» И это в присутствии двенадцати тысяч зрителей, не знавших, куда деваться от стыда за маститого «ведущего», позволившего себе эту пошлость.

Можно найти истоки студенческой эстрады. Здесь и традиции нашей «Синей блузы» и народной пантомимы. Можно усмотреть что-то от московской студии Айседоры Дункан и от других явлений искусства. Все это можно здесь увидеть, если уж обязательно нужны истоки, хотя наверняка создатели спектакля ни о чем таком не думали.

Просто эстрада МГУ размышляет со сцены о проблемах нашего века, как думает о них советский молодой человек. И это стоит поощрить. Мы за путь «думающей эстрады», той эстрады, которая не только развлекает, но и борется со всем тем, что нам мешает. А в заключение хочется высказать надежду, что коллектив не забудет и свой студенческий юмор, всегда и для любой аудитории обаятельный.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.