На фронте шли горячие бои, а в двенадцати километрах от передовой, где расположился походный передвижной госпиталь, было относительно спокойно. Вражеская авиация бомбила госпиталь несколько раз, но он переходил на новые места и продолжал работать. И хотя главный хирург майор Степанов на вопрос, что на войне самое страшное, коротко отвечал; «Бомбежка», - тем не менее, сам он, оперируя или перевязывая раненого, забывал и войну, и страх, и воющие бомбы.

Это был человек слабого сложения, невелик ростом, несколько странный и забавный. Далеко в Средней Азии, где - то около Фирузи, жила его семья, от которой он аккуратно получал длинные письма. Так же аккуратно отвечал на них. Стоило задержаться письму на неделю, как хирург начинал тосковать, на его лбу показывались морщинки, а в глазах появлялось страдальческое выражение. И хотя он никому ничего не говорил, все знали, чем обеспокоен хирург. Но письма вдруг приходили пачками. Подолгу перечитывая их, он мурлыкал всегда одну и ту же нелепую детскую песенку:

Сидели два медведя

На елке голубой,

Один ел булку с медом,

А кофе пил другой...

В такие дни работал он особенно горячо и вдохновенно. Чувство легкости, творческой энергии передавалось и всему коллективу операционной.

... Фронт продвигался на запад. Раненых было так много, что не хватало ни персонала, ни транспорта; врачи и сестры госпиталя работали сутками, засыпая на час - полтора где - нибудь на полу рядом с операционной.

В эти дни из политотдела армии на смену заболевшему замполиту прибыл подполковник Кандыба - человек пожилой, немного угрюмый, сильно хромавший на правую ногу.

Степанову подполковник не понравился сразу: деликатный хирург, привыкший к вежливому обращению, был очень удивлен, когда Кандыба после короткого приветствия довольно грубовато заметал:

- Что это у вас, доктор, люди распустились? Не приветствуют старших, ходят по двору в белых халатах, демаскируют, словно это не военный госпиталь, а больница какая - то.

- Да, вы правы, - ответил Степанов, - почти весь коллектив госпиталя - бывшие работники первой Киевской больницы, это, конечно, не строевики, зато в лечебном отношении... - голос его зазвучал гордо, - мастера своего дела!

Старый конармеец, участник знаменитых буденовских походов на Деникина, Врангеля и белополяков, кубанский казак Иван Акимович Кандыба, будучи отличным строевиком, не терпел в армии малейшего нарушения порядка.

- В армии жить надо по уставу! - подчеркнул он. - Устав, брат, еще со времен Петра Великого для воина установлен. В нем вся наша жизнь до одной минуты расписана...

- Так ведь, Иван Акимыч, тот же самый Петр тоже очень неплохо выразился однажды: «...не держаться устава яко слепой стены», - нашелся Степанов.

Но разговор этот скоро забылся: замполит оказался человеком энергичным и деятельным.

Несмотря на сильную хромоту, был очень подвижным: целые дни проводил в палатах, на приеме или отправке раненых успевал вести политзанятия, разъяснительные беседы. Никто не знал, когда отдыхает замполит, но все отлично видели, что в его лице госпиталь приобрел великолепного работника, честного, знающего и входившего в нужды окружающих его людей. Он был прост в обхождении с подчиненными, заботлив и предупредителен. Сам из простых людей, испытавший до службы тяжелую жизнь бедняка - казака, он при встречах с жителями сел, где останавливался госпиталь, всегда находил сердечное слово. Порой, соскучившись по физической работе, он брал в руки топор или рубанок и начинал мастерить.

- Из мужиков, видать? - спросила его как - то хозяйка хаты, в которой он остановился.

- Да как сказать, лет до двадцати батра - ковал в станице, ну, а потом на гражданскую войну, да так вот до этих дней и воюю, - подавая старухе ладно сделанный табурет, сказал Кандыба. - А теперь, мать, ставь самовар!

- Сейчас, сейчас, - засуетилась хозяйка. - Небось, дома - то жинка да детки ждут?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.