Обсуждаем по-деловому, придираемся не только к смыслу пунктов, но и к словам, которыми выражен этот смысл...

Сегодня для нас главное - обсуждение обязательств. И, работая, мы продолжаем говорить о них, а Витя Подлипский только тем и занимается, что вносит коррективы. Встанет, прицелится в камень, где бы проделать дыру, а тут опять кто-нибудь делает свое замечание, и Витя как профорг - за карандаш.

В конце дня приходит мастер Путилин. Узнав о нашем решении, он думает, берет у Вити Подлипского протокол, долго и внимательно читает, потом с расстановкой говорит:

- Я, ребята, не знаю, можно ли так. Но я вот уже сколько времени работаю только с вами, с одной бригадой... И поэтому хотел бы, чтобы вы знали... Вернее, записали бы тут где-то в своих обязательствах, внизу... Хотя я мастер, а не член бригады... Дописали бы, что я тоже берусь с сегодняшнего дня бороться за звание ударника коммунистического труда.

Путилин твердо выдерживает наши взгляды и повторяет свое желание. На его мелком, с узеньким ртом лице нет и следа прежней рассеянности и болезненности. Перед нами человек большой энергии и твердой воли. Его редкие, коротко постриженные льняные волосы не прилизаны, как обычно, а торчат упрямым

вихром. Совсем не тот Путилин, которого мы знали!...

Может, за внешней вялостью его всегда жила энергия, невидимая для непроницательного взгляда? Путилин зимой ходил в огромной кожаной самодельной шапке с опущенными ушами, из которой маленькое личико выглядывало, как из норы. Когда мы его видели в столовой без шапки, он производил впечатление человека, у которого только что отняли то, с чем он родился и вырос.

Путилин на стройке не первый год. Пришел после окончания техникума. Вначале работал топографом. Здесь женился, у него уже двое детей, и на девчат он смотрит так же, как на древних стариков. Мотористка с бетонного завода, привыкшая с каждым кокетничать, с Путилиным этого не делает и глядит на него враждебно.

- Кто - за? - Витя Подлипский неуверенно топчется на месте.

- Да чего там. Вписать! - гудит Мокроусов.

И все хором повторяют:

- Вписать!

Мы не можем освоиться со своей новой ролью, с ролью участников коммунистического соревнования. Как теперь себя вести, как держаться? То, что выражено в скупых строчках наших обязательств, почти совсем не ориентирует. «Жить и работать по - коммунистически» - главный пункт. Работать

по - коммунистически - это ясно. Давать высокий процент, хорошее качество... и, пожалуй, все. А вот жить по - коммунистически как?

А не входит ли понятие «работать» составной частью в понятие «жить»? ведь как можно жить по - коммунистически, не работая или работая с ленцой, равнодушно? Жить по - коммунистически! Это значит, каждая секунда твоей жизни должна быть образцом честности!

На катере, который перевозит нас после работы с перемычки на

правый берег, Витя Подлипский, задумчиво сощурившись, с отсутствующим выражением на круглом лице, глядит на дальние перекатывающиеся в голубой дымке горы, на бесконечную голубизну над Енисеем и тихо замечает:

- Какие горизонты! Сказано это таким тоном, что я

не пойму, к чему это относится: то ли к тому, что мы видим над Енисеем, то ли к тому, о чем он думает.

- Да, горизонты широкие, - говорю я.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.