То, что вы видите на снимке,— не фрагмент из балета, хотя действие и происходит на сцене парижской «Гранд-Опера». Это церемония «выхода в свет» 350 восемнадцатилетних парижских аристократок. В торжественно украшенных фойе и залах театра собрался, как здесь говорят, «весь Париж». Партер и ложи заполнили министры и банкиры, директора компаний и титулованные персоны, вплоть до потомков французской королевской династии.

Девушки, сменяя друг друга, подходили к рампе, церемониймейстер объявлял их имена и титулы, а молодые аристократки приседали перед публикой в классическом реверансе. О, это был настоящий парад наследниц властителей

Франции! Корина де Ренюссон д'Отвиль — дочь графа, а заодно руководителя компании «Кофирен», владельца пивоваренных заводов и ряда промышленных предприятий; рядом Клодина де Буассанже, папочка которой имеет немалые интересы в автомобильном концерне СИМКА, а также кресла в правлениях нефтяных и. промышленных компаний и нескольких банков, эксплуатирующих африканские ресурсы; Беатриса Дютей Арисп, родословная которой знаменита не только маршалом, служившим Наполеону,— фамилия родителей Беатрисы значится теперь в числе руководителей банка «Креди эндюстриэль э коммерсьяль»...

Парижская буржуазная печать, захлебываясь от восторга, подробно описывала, как долго велась подготовка к этому событию, какие знаменитые портные шили «дебютанткам» платья и что за великие мастера делали им прически; как, забросив светские заботы, «трудились» девушки, в «поте лица» по многу часов в день отрабатывая... реверанс. Не забыли репортеры подчеркнуть и тот факт, что никогда еще со времен империи в Опере не собиралось столько сокровищ: на 10 миллионов франков драгоценностей, мехов и золота. И недаром министр внутренних дел Фрэ направил для обеспечения безопасности столь блестящего общества усиленную полицейскую охрану. Жандармы были в приличествующих случаю смокингах и... с автоматами.

Затея с этим представлением, носившая на первый взгляд чисто светский характер, преследовала куда более серьезные цели. Эта церемония, состоявшаяся вскоре после парламентских выборов в стране, была самой неприкрытой политической демонстрацией верноподданнических чувств деголлевскому режиму 200 правящих Францией семейств и их отпрысков.

Роскошный бал в «Гранд-Опера» закончился под утро. Шикарные лимузины развозили утомившихся от церемонии девиц и гостей по особнякам и замкам, и на их лицах, как писал один парижский еженедельник, «было написано счастье». А в эти часы в переполненных поездах, битком набитых вагонах метро и автобусах трудовой Париж спешил на заводы, к своим рабочим местам в магазинах, направлялся в бюро и конторы...

В прошлом году 18 лет исполнилось многим тысячам парижских девушек. Однако торжеств по этому случаю не было. В «Гранд-Опера» было бы бессмысленно искать дочерей трудящихся Парижа.

Впрочем, одна все-таки была. Без титулов и родословной. Простая швея, готовившая какое-то из блиставших на балу платьев. Но и эта «Золушка» очутилась там лишь по воле буржуазного журнала «Пари-матч», подстроившего участие девушки в бале (среди представляемых на сцене ее, конечно, не было) для своих рекламных целей. Что касается других, то их удел — тяжелая работа, низкая зарплата, социальное неравноправие.

Мне довелось встретиться с Жанеттой Л., 18-летней работницей с текстильных предприятий Рубэ, (дочка одного из хозяев этих предприятий «дебютировала» в «Гранд-Опера».) У Жанетты туберкулез легких. И не случайно: молодых работниц на фабриках заставляют работать по 9—10 часов в день. Если учесть, что большинству из них приходится приезжать на работу за 40—60 километров, то сколько же времени остается на отдых? Заработная плата 330—350 франков в месяц, а прожиточный минимум во Франции, даже по официальным данным, в два раза превышает эту сумму — сумму, составляющую лишь пятую часть стоимости платья, сшитого для одного вечера в «Гранд-Опера». Девушек нередко используют на самых тяжелых участках работы, где подчас отсутствует даже элементарная охрана труда. Им запрещено переговариваться между собой, отлучаться с места даже в случае необходимости, «не рекомендуется» болеть и выходить замуж... За нарушения — штрафы, увольнения. «С нами обращаются, как с рабынями»,— говорит Жанетта.

А зайдите в какой-нибудь крупный французский магазин. Здесь работают сотни девушек. Они встречают и провожают клиентов улыбками. Не верьте этим заученным улыбкам, за ними кроются страдания: многочасовой изнурительный труд в плохо вентилируемых помещениях, суровый хозяйский надзор, жестокая система штрафов, мизерная зарплата и многочисленные начальники — большие охотники «пошутить» с подчиненными.

Но девушки не сдаются.

Они упорно борются за свои экономические права, свое достоинство, за личное счастье. Эта решимость бороться вновь прозвучала на заседаниях Национальной конференции трудящейся молодежи Франции, состоявшейся в январе в Шуази-ле-Руа, под Парижем. А недавно в течение нескольких дней парижане не могли зайти ни в один универсальный магазин: их работницы бастовали, требуя повышения зарплаты и нормальных условий труда. И совсем еще юные девушки, пикетировавшие у своих магазинов, горячо объясняли покупателям, что побудило их прекратить работу.

Примерно тогда же контролеры станций метро, в большинстве своем девушки и женщины, покинули свои посты.

С требованием улучшить уровень жизни не раз за последнее время выходили на демонстрации девушки, работающие в больницах,— сестры, санитарки, сиделки.

А сколько раз в стране замолкали телефоны, прекращался поток корреспонденции — бастовали телефонистки, служащие почт и телеграфа! И разве можно забыть, как под ударами озверевших жандармов падали, обливаясь кровью, девушки, выходившие на массовые демонстрации парижан, протестовавших против разгула ОАС?!

Да, тысячи и тысячи юных француженок познают жизнь не в классах бальных танцев, не Via светских раутах, а у станка и на булыжной мостовой, лицом к лицу с классовым врагом. Они не имели «чести» быть приглашенными в «Гранд-Опера» и быть представленными «обществу» банкиров, политиканов и фабрикантов, Но «высшему обществу» все-таки придется с ними познакомиться. Молодая Франция еще не сказала своего последнего слова, а оно, как и будущее,— за ней.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.