«Женщина, — слышали мы чуть не на каждой лекции Старова, — самое возвышенное, самое идеальное существо!

Ей одной предназначено обновить мир, внести идеалы, уничтожить вражду, поселить любовь, внушить уважение… Только женщина может примирить человека с жизнью! Только красота женщины, ее грация и прелесть, кротость и неземная доброта могут разогнать душевную тоску, тяжесть одиночества» (Е. Н. Водовозова, «На заре жизни»).

Вспоминая собственную неспокойную юность, я поинтересовалась у Виктории Николаевны, не случалось ли у нее в институте конфликтов. Выяснилось, что да, случались и не ограничивались одними лишь прозвищами типа «мовешек».

— Мы же живые, а не куклы, — пояснила Виктория Николаевна. — У некоторых из нас присутствовала черта самоутверждения в обществе. Как и в обычном обществе, каждый пытался поставить себя так, чтобы его уважали. Но по причине того, что нам всем было по 15 лет, мы были неспособны решить этот вопрос мирным путем.

«— Mesdames! Поглядите, клоп ползет!

— Mesdames! C каких это пор четверики разгуливают по нашему коридору?

— Четверик! Знаете ли вы, что вы не что иное, как animal vertebre? — подшучивает кто‑нибудь.

— Mesdames! Она просто ямб! — подхватывает другая.

— Ямб! Хорей! Анапест! Амфибрахий! — подхватывают десятки голосов».

«Весь институт узнал, в чем дело; вторяки вступились за своего учителя, и произошла между нами ссора, длившаяся несколько дней, во время которой вторяки и первяки, встречаясь, отворачивались друг от друга и посылали друг другу вслед нелестные эпитеты. Выжитый же враг, когда встречался в коридоре не только с ученицей первого отделения, но даже с классной дамой, поворачивался спиной, вместо того чтобы поклониться. Но это еще более веселило нас. Враг уязвлен и заявляет об этом» (А. Н. Энгельгардт, «Очерки институтской жизни былого времени»).

Я изумилась. Борьба за первенство в стае, распределение социальных ролей — все понятно. Но, ей-богу, драки в Институте благородных девиц — может ли такое быть?

— Проблема была в том, — продолжала Виктория Николаевна, — что я попала в общество одних девочек, притом девочек, которые практически все были из богатых семей. Я крайне плохо ладила с ними и совершенно не собиралась им ни в чем уступать.

Таких девиц и в Смольном было немало. Сама того не подозревая, моя собеседница выявила едва ли не единственную общую черту между вчерашним и сегодняшним институтами.

Кроме классовой ненависти, оба заведения несколько похожи друг на друга в смысле преподаваемых предметов. Благородным девицам Натальи Нестеровой преподавали этикет, танцы и музыку. Виктория Николаевна очень живо описала преподавательницу этикета, которая постоянно делала бедным воспитанницам замечания касательно «телефонов, жвачек и болтовни».

— На тот момент казалось, что она уж очень пристает к нам, а сейчас пришло осознание того, что она права — жевание жвачки в момент заключения какой‑нибудь важной сделки навряд ли принесет нам прибыль, — призналась Кубышина.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.