Оказывается, обычай выпрашивать «лишний» билет существует не только в нашей стране. Зал «Универсиада» был буквально осажден толпами жаждущих побывать на советском гала-концерте. А ведь в этот день выбор для любителей искусства был огромным: тридцать представлений, одно интереснее другого.
Моими соседями в зале стали двое симпатичных парней в форме болгарской делегации. Молодые рабочие из приморского Бургаса оказались большими знатоками советского искусства. Они знали в лицо чуть ли не всех наших артистов, а уж хлопали им так, что, казалось, перекрывали овации всего зала. Потом мы встретились с ними еще раз — в ночь после закрытия фестиваля. В 2 часа ночи советские лауреаты художественных конкурсов начинали свой прощальный концерт. Костадин и Ангел пришли в советский культурный центр прямо со стадиона «Левски». Они чувствовали здесь себя своими — обнимались с нашими ребятами, пили чай из огромного, пузатого самовара, танцевали в саду, не забывая, правда, каждый раз пристроить в надежные руки букет алых болгарских гвоздик. «Это для моей самой любимой артистки, — сказал Ангел, — Я уже узнавал, она будет сегодня выступать». Цветы предназначались Эдите Пьехе, и когда букет поплыл по залу, от ряда к ряду, и добрался наконец до сцены, Пьеха удивленно и радостно воскликнула: «Спасибо. Мне никогда в жизни не дарили цветов среди ночи». «Вот видишь, — сказал Ангел, — я говорил, что мои гвоздики особенные».
- Но это случилось потом, неделю спустя, а тогда в «Универсиаде» поток цветов казался неисчерпаемым, как море. Все артисты уходили со сцены, бережно прижимая к груди охапки нежных болгарских гвоздик.
«Около моего дома в Бургасе, — сказал Ангел, — растут самые прекрасные цветы во всей Болгарии. На днях мне пришлют их сюда, в Софию».
Цветы были действительно очень красивые.
Когда вы попадете в Софию, ходите по городу не спеша, внимательно приглядываясь к уличным табличкам. На очень многих домах, особенно в центре, прикреплены скромные мемориальные доски: «На этом месте как борец за свободу народа...» 1929 год, 1934-й, 1940-й... Последняя дата — 1944-й, год освобождения Болгарии. А над городом в парке Свободы возвышается памятник борцам за счастье народа. Именно сюда, к памятнику, перенеслись главные события четвертого дня фестиваля. А их было много, этих событий, недаром ведь день посвящался народам, борющимся за национальное освобождение, независимость, мир, демократию и социальный прогресс.
...У него были удивительные глаза, у этого парня в белой рубашке и холщовых брюках. На манифестации в день открытия фестиваля он шел, закрыв лицо руками, стараясь не попасть даже случайно в объектив фотоаппарата. А. сейчас он не боится, он знает, что разговаривает со своим, и улыбается своими удивительно ясными, нежными глазами, в которых затаились тоска и боль за родную, далекую страну.
«Когда моя страна снова станет свободной, — говорит он, — мы тоже построим памятники нашим борцам. Может быть, в будущем и фестиваль у нас состоится, а пока даже здесь, у друзей, я должен скрывать свое имя. Ведь мне еще возвращаться на родину. Не хочется попасть в руки полиции, впереди так много дел».
Памятник борцам за свободу как бы реет в ночном небе, опираясь на одни лишь лучи прожекторов. Стройные юноши с факелами в руках полукольцом' охватили площадку перед монументом. К братской могиле один за другим ложатся венки.
Фестиваль чтит всех, кто погиб, сражаясь за жизнь, за счастье людей. Их оружие в надежных, сильных, молодых руках.
Наверное, это был редчайший случай: журналист сокрушался, что у него не берут интервью. «Если бы у меня спросили: что вас больше всего потрясло в Болгарии, — говорил он, — я бы просто рассказал случай, происшедший со мной. Без комментариев, он в них не нуждается».
А было вот что. Шел проливной дождь. Он грозил сорвать карнавал — красочный, яркий, веселый. Мокли в ожидании участники шествия в причудливых сказочных масках, мокли тысячи горожан, собравшихся принять участие в событии, к Которому вся София готовилась уже несколько месяцев. И только два советских фоторепортера, снимавших тронувшуюся наконец в путь карнавальную процессию, оставались, несмотря ни на что, сухими. Куда бы они ни пошли, всюду за ними поспевали двое молчаливых мужчин с зонтиками. Они просто вышли из толпы, когда увидели, что репортеры ринулись в гущу шествия. И не отставали ни на шаг, держа раскрытые зонты над их головами и аппаратурой все время, пока шла съемка.
«Мы даже не успели поблагодарить их, — сокрушались потом наши коллеги, — они исчезли, как только стих дождь, и найти наших помощников было уже невозможно. Никогда себе этого не простим».
Рассказав эту историю, я несколько нарушил хронологическую последовательность заметок. Ведь карнавал состоялся двумя днями позже. Но думается, что лучшей иллюстрации к пятому дню фестиваля — дню Болгарии — найти трудно.
Успех фестиваля, его необычайный размах, необычайная атмосфера дружбы, добросердечия — во всем этом чувствовалась щедрая душа хозяев, всегда стремившихся, сделав свое дело, скромно удалиться, так же как и двое молчаливых софийцев — нежданных опекунов наших фоторепортеров.
Настоящим пиршеством красок, музыки, танца народа Болгарии стал праздник на стадионе «Левски». Здесь собрались ансамбли танца и хоры со всей страны — олицетворение народного таланта, тонкого художественного вкуса, необычайной одаренности болгар, знающих и любящих свою историю, свои обычаи, свое искусство. Недаром ведь говорят, что нет и не может быть болгарина, который не умел бы танцевать.
А когда в заключение на поле ринулись сотни нукеров (пастухов) из Ямбола в огромных мифических масках, в овечьих шкурах, с грохочущими медными кувшинами у пояса и большими кожаными хлопушками в руках, пришел и наш черед принять участие в общем веселье. Куперы подбегали н трибунам и увлекали зрителей за собой, в общий танец, ставший символом братства, символом гостеприимной болгарской земли.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.