После погорельской операции гарнизоны окружающих местечек и сёл получили значительные подкрепления. По данным нашей разведки, противник сосредоточил вокруг Рейментаровского леса до трёх тысяч солдат. Они не спешили воевать с партизанами, предпочитали более лёгкую «работу» - расправу с населением.

Запылали сёла. В своих плакатах и листовках немцы писали, что «уничтожают партизанские гнёзда». На самом деле никакого расследования они не вели. Каратели врывались в село, выгоняли всех из домов. Тех, кто сопротивлялся или задерживался, чтобы взять необходимые вещи, тут же расстреливали. Тёплую одежду, велосипеды, патефоны, часы, деньги, драгоценности отбирали. Скот угоняли. Потом одну за другой поджигали хаты.

В ближайших к нам районных центрах - Холмах и Корюковке - появились бургомистры. Начали «работать» полевые и хозяйственные комендатуры. Прибыли и расположились в домах с глубокими и обширными подвалами гестаповцы. В курортном городке Сосница, там, где сливаются Десна и Убедь, расположился со своим штабом начальник полиции Левобережья Украины пан Добровольский. Во всех населённых пунктах срочно создавались полицейские команды и «выбирались» старосты.

Большинство старост, поставленных немцами, были злейшими врагами народа. Партизаны вели с ними борьбу, разоблачали перед населением, а наиболее подлых и жестоких безжалостно уничтожали. Но случалось, что немцы, не находя в селе явного предателя, вынуждены были выдвигать в старосты человека, недостаточно ими изученного: лишь бы не коммуниста и не очень активного сторонника советской власти. Поэтому, раньше, чем предпринимать что-либо против старосты того или иного села, мы сперва узнавали у населения, что за человек. И если он оказывался хотя бы колеблющимся, подсылали к нему своих людей, старались склонить старосту на свою сторону.

Не всегда удавалось убедить колеблющегося активно действовать в нашу пользу. Но многие из них, под страхом мести народной, умеряли свой административный пыл, становились «добрее» и «справедливее».

Кроме того, мы старались с помощью разных хитростей поставить на должность старосты своего человека. Из первой книги читатель знает, что одним из таких ставленников большевистского подполья был Егор Бодько. Он был оставлен в Лисовых Сорочинцах заранее, прямо нацелен на эту должность райкомом партии. И теперь мы продолжали подбор новых людей для такой работы.

Как-то ночью, возвращаясь с обхода в штабную землянку, я услышал громкий хохот Николая Никитича. Смеялся он всегда очень весело и заразительно. Открываю дверь, смотрю, он сидит у лампы с двумя стариками. Лиц я их не знал, стало быть, не партизаны.

Взглянув на меня, Попудренко опять разразился восторженным хохотом:

- Нет, ты послушай, Алексей Фёдорович. Вот депутация, так депутация!

Но старики, видимо, не разделяли его весёлости. Один из них смотрел прямо-таки мрачно. Другой, увидев меня, поднялся и с обидой в голосе сказал:

- Колы мы дурни, так разъясните. Мы до вас за допомогою, за дельным советом пришли.

Попудренко сразу стал серьёзным.

- Повтори, папаша, - сказал он. - Расскажи нашему командиру. Ты не обижайся.

Дело действительно важное, и мы его уж как-нибудь решим. То не над вами я смеюсь... Просто нравится мне то, что вы рассказываете.

Старики переглянулись, и, когда я сел против них за стол и угостил махорочкой, они начали рассказ:

- Мы с хутора Гута...

- Вы бы, товарищ командир, - перебил другой, - дали распоряжение, чтобы к вам полегче доступ был. Два часа нас на заставе держали. А дело спешное.

- Мы с хутора Гута, - повторил первый. - Был, приходил от вас, от партии, чи от партизан, агитатор. Той агитатор сводку читал, спасибо, рассказал нам, яки дела на фронтах, як треба нимцив бить и обманывать.

- Высокий такой, чернявый. Прозвища мы его не знаем. Но говорит хорошо, за душу берёт...

- Как, значит, нимцив обманывать, щоб воны нас не дуже притесняли. Той агитатор нам сказал, что скоро придут к нам в хутор нимци старосту выделять. Вроде выборы будут делать. Так нам ваш агитатор сказал, щоб мы зараньше чоловика средь нашего народа подыскали. Старосту, значит. Чтобы он, той наш чоловик, перед нимцами - будто для них, а перед нами - свой был. Так, Степан, а? - обратился рассказчик к своему спутнику и метнул взгляд на Попудренко: мол, чего тут смешного.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.