Делись светом!

– Вот смотри, какие у Смирнова комбайновые проходки. 1969 год. За 31 день прошли комбайном 4 008 метров горных выработок. 1970 год – 4 200. За 1971-й у меня данных что-то нет. Ага, семьдесят второй: уже 4 550 метров. Все это мировые рекорды! Будешь в Кузбассе – передай от меня личные поздравления. Хорошо?

В Кузбасс я все не мог выбраться, но по совету Стаханова следил за бригадой. Алексей Григорьевич оказался прав. В 1973 году, комсомольско-молодежная бригада Смирнова установила новый мировой рекорд, не побитый до сего дня. За месяц горняки выдали 245 тысяч тонн. Столько угля выдает средняя шахта, на которой работает не одна сотня шахтеров. В бригаде Смирнова чуть больше семидесяти человек...

Такой производительности еще не добивалась ни одна шахтерская бригада страны.

После рекорда выбрался я все же в Новокузнецк, и хоть вроде поздновато, но первым делом передаю Смирнову стахановские поздравления. Они и сегодня к месту: бригада

в определяющем году пятилетки добыла около полутора миллионов тонн угля. Один из лучших результатов в отрасли!

– Все мы крестники Алексея Григорьевича Стаханова, – говорит Смирнов. – И Володя Мурзенко, и Гриша Моцак, и Толя Таценко, и Миша Чих, и другие «миллионеры». В школе, помню, на экзамене по истории попался мне билет с вопросом о стахановском движении. Думать не мог тогда, что сам Алексей Григорьевич мне будет приветы передавать. Вот как жизнь повернулась. Кому из шахтеров не лестно получить поздравление от Стаханова!! Лично от Стаханова – подумать только!

– А что, на твой взгляд, главное в стахановском движении?

Смирнов задумывается, достает сигарету, жадно затягивается.

– Я тут письма Пушкина читал. И вот что мне бросилось в глаза: Пушкин пишет, что без вдохновения человеку и жизнь не в жизнь. Ни в какой области работать толком не сможет. Первоосновой стахановского движения был и есть девиз: «Работать сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня!» Это значит, что только тогда, когда ты вложишь в работу сердечное вдохновение, напряжение ума, совесть свою рабочую, тогда и сработаешь, как Стаханов. Пушкин, я уверен, и шахтером был бы настоящим. Он же любое дело с вдохновением делал. Хоть на коне скакал, хоть сочинял, хоть на дуэли дрался. Еще мальчишкой меня просто поразило: ранен поэт был тяжело, а выстрел свой все же сделал. И не промахнулся.

– Интересно, – сказал я. – Пушкин и соцсоревнование. Не перегибаешь?

– Во-во... Другие тоже улыбаются. А я больше скажу. У Александра Сергеевича есть слова, ну, вроде как про стахановское движение: «Писать книги для денег, видит бог, не могу...»

В самую точку попал. Стаханов тоже не ради добавочной получки пошел на рекорд в ту августовскую ночь. По вдохновению пошел. И все нормы перекрыл. В этом была, есть и будет сила соревнования. Не о наградах, не о лишней сотне люди думают. Если хочешь, я тоже так бы сказал: «Добывать уголь только для денег не могу...» Скучно. Представь только: всю жизнь – для денег. Уж лучше в управдомы, что ли. Хотя зачем я их обижаю! И там без вдохновения квартиры не отремонтируешь... Только людей замучаешь...

– А материальная заинтересованность? «От каждого – по способностям, каждому – по труду». – это же наш принцип. Социалистический.

– Все так. И я за материальную заинтересованность. Но сейчас речь о другом. Стаж у меня – семнадцать лет. Из них пятнадцать под землей. Видел «маяков на час». Ничего не скажу, работали здорово. Вернее, не работали, а зарабатывали. Гнали рубль. Ну и что получилось! А ничего. Вытащат такого в «герои», стараются его сделать образцом для других, а «маяк» не светит. В глазу у него копейка. Всем же ее видно. Ну, а какой от копейки свет! Копеечный.

– На рубле человеческие отношения не построишь. Это верно. Обязательно «прокол» будет.

– Точно. Работал у нас шахтер один. Грамотный технически парень. Руки умелые. Надо починить комбайн – починит. Надо заварить – заварит. А когда гидромонитором или комбайном дистанционно управлял – на выносном пульте, как на баяне, играл. «Баянистом» так и звали. Работает «баянист» на гидромониторе. Хвалим его за работу. В пример ставим. Ты нашу технологию видел. Пласт разрабатываем короткими очистными забоями без крепления выработанного пространства. В последнюю очередь гасятся целики по контуру заходки и выбирается уголь, оставленный в потолочине и в заградительных целиках. Выбирается до тех пор, пока порода не обрушится.

И тут, конечно, все зависит от мастерства. Настоящий мастер и уголь возьмет и технику не загубит. Вот, к примеру, Паша Глазырин. Он заход-ку всегда чисто «вымоет», нигде уголь не оставит. Конечно, тут и слух, и реакция, и глаз – все важно. Особенно слух. Гидромонитор ревет. Давление под сто атмосфер. По чему он бьет: по углю или по пустой породе, – слышать надо. «Закапала» сверху порода – счет на секунды идет. Прозеваешь, растеряешься – машину «похоронишь» и сам в неприятную историю попасть можешь. Бывали такие случаи. Кузбасс – он не шутит.

Так вот про «баяниста». Быстрее всех гасил заходки, пока не выяснилось, что только метры гнать старался «баянист». Установит монитор, струю в потолочину направит и ждет, пока порода не повалится. Метры есть, а уголь – на бумаге.

– Впустую, значит, «играл»?

– Впустую. Начал я с «баянистом» говорить по-шахтерски, а он свою линию гнет. Рисует вроде графика что-то. На оси икс откладывает рабочий стаж, а на оси игрек – совесть. И по этому графику получается, что чем больше шахтер работает, тем «кривая совести» опускается ниже. При стабильном заработке, между прочим. Я тогда совсем молодой был, горячий. В общем, из-за этого «графика совести» чуть большой конфликт у нас не вышел. Понятное дело!