Далекая, но близкая

Кто-то напомнил, что вечером ему выступать перед учителями.

- Нет, покажу все-таки! - решил он.

По дороге на ферму, в Лос-Пинос, разговор продолжался. Сергей Павлов сказал, что не может не вызывать изумления все достигнутое в стране за два года. Фидель хитро улыбнулся и ответил:

- Мой друг, ты не прав. Это не только за два года... Сорок три года назад была ваша революция!

На ферме Фиделя Кастро сразу же обступили рабочие. «Здравствуй, Фидель!», «Как ты себя чувствуешь, Фидель?», «Почему ты у нас долго не был, Фидель?» - неслось со всех сторон. Когда осматривали свиней, Фидель стал расспрашивать Леонтия Лукашевского о его работе.

- А знаешь, у меня вот здесь свинья с семнадцатью поросятами!... Где она? - обратился Фидель к рабочим.

Оказалось, что пока его не было на ферме, свинью перевели в другое место.

Возвращаясь со свинофермы, Фидель Кастро обнял Лукашевского за плечи:

- Ну, у кого свиньи лучше?... Ничего, скоро и у нас будет так же, построим новые, большие фермы...

Потом Фидель сам угощал всех нас молоком и тоже спрашивал, какое оно, вкусное ли.

Ехали назад уже в темноте. Но встречные все равно узнавали Кастро, кричали ему, во время остановок обступали, похлопывали по руке, смеялись. У Фиделя кончились сигары, и мы подъехали к маленькому магазинчику. Оттуда выбежала девчонка и, узнав, в чем дело, принесла коробку сигар: «Это все твои, Фидель!». Кастро взял одну штуку, а потом, подмигнув нам, тихонько прихватил вторую: «На вечер!»

Вместе с Фиделем Кастро мы поехали на митинг учителей. Когда он быстрыми шагами подошел к микрофону, снова, как всегда, началось что-то невообразимое. Тысячи людей скандировали в рифму: «Фидель, Фидель, что у тебя есть такого, что американцы ничего не могут с тобой поделать?»

- ... И если придут враги, - сказал Кастро, - мы будем защищать каждый дом, даже каждый этаж, будем защищать даже пыль на наших дорогах!...

И опять тишина, царившая во время его речи, взорвалась криками « Родина или смерть!»

Три недели на Кубе промчались для нашей делегации, как один день. Уже незадолго до возвращения домой нам удалось побывать на текстильном комбинате в Гаване. Понятно, что мне это было особенно интересно.

С провожатыми из Дома молодых повстанцев мы осмотрели производство, прошли по цехам и, как повсюду, отвечали на бесчисленные вопросы: о Советском Союзе, о Москве, о себе и своей работе. Меня больше всего спрашивали о школах рабочей молодежи, о том, как у нас организовано профессиональное обучение, о совмещении профессий. Пока еще на комбинате новых рабочих обучают прямо на производстве, на практике, без изучения технологии. Лишь ткачи специально учатся три месяца.

Прядильные машины - рабочие показывали их нам с гордостью - оказались английскими. Машины неплохие, были такие же и на нашей « Трехгорке» до реконструкции, но сейчас у нас работают более совершенные, отечественные.

На одной из машин оборвались нити. Я не утерпела - заправила, почистила валик, и так это всем почему-то понравилось, что даже аплодировать стали... Предлагали поработать у них. « Раз вы, - говорили мне, - свою семилетку выполнили, уровня 1965 года уже достигли, вполне можете на два года остаться!»

... Трудно рассказать обо всех впечатлениях, передать все, что мы увидели на далеком зеленом острове, народ которого взял свою судьбу в собственные руки. Вспоминаются и проводы молодых повстанцев, которые, закаляя себя для защиты Родины. пять раз поднимаются на пик Туркино; и стихийный митинг поздно вечером у нашей гостиницы в городе Майари, вопросы о том, когда на Кубу приедет Хрущев - каждый кубинец помнит его выступление на Генеральной Ассамблее ООН; и рабочий в этом же городе, пришедший нам сказать, что его обучает советский специалист; и строительство нового рыбацкого поселка в Мансанильо; и звучащие повсюду слова Эрнесто Гевара: « Революция - значит строить» ...

У меня перед глазами вечер в горах Лос-Пинарес, в лагере Ассоциации молодых повстанцев. Освещенные прожекторами, мы стояли на неустойчивом, качающемся от прикосновений десятков рук « джипе» . Со всех сторон из темноты выступали сотни незнакомых молодых лиц. Но лишь Сергей Павлов стал говорить, рассказывая о нашей молодежи, о комсомоле, все мы почувствовали поднявшуюся вокруг нас горячую волну дружелюбия и понимания...