Многотысячная аудитория, собравшаяся в древнем здании театра у подножия Акрополя, запомнилась ребятам тишиной и эмоциональной напряженностью, настроенными в лад с их игрой. И опять успех. Но молодые музыканты понимали, что он пришел к ним в основном благодаря тем усилиям и тем открытиям, которые сделал для них Рихтер. Они также знали, что Святослав Теофилович готов с ними работать и дальше. Значит, их молодые силы тоже нужны ему. И пожалуй, сознание этой своей необходимости особенно взрослило и укрепляло их творческую личность.

Я спросила ребят: «Неужели Рихтер никогда не проявлял недовольства вами, никогда не раздражался и не сердился, что было бы вполне понятно, простительно и даже естественно для музыканта, жизнь которого до предела полна работой, успехами, гастролями и прочими большими и малыми беспокойствами?» В ответ получила короткое «нет», правда, произнесенное с некоторым смущением, наверное, и для них самих это было до сих пор непонятным и невероятным.

Вряд ли в этом проявлялась снисходительность по отношению к студентам. Скорее Рихтер привык принимать огонь на себя. Если Святослав Теофилович находил в своей игре что-то не то, то это «не то», пояснил мне один из студентов, с откровенным восхищением, совсем иного, высшего порядка, чем у других.

И последний мой вопрос: «Что же будет дальше?» Последовал завидный перечень, в котором были произведения Шнитке, Стравинского, Яначека, Пуленка. Но при той требовательности, с которой в оркестре приучились относиться к своей работе, на их подготовку уйдет два-три года.

– К тому времени вы уже окончите консерваторию, – сказала я одному из студентов, – и должны будете работать в каком-нибудь профессиональном ансамбле. Тогда вам уже будет трудно участвовать в ансамбле, а состав его пополнится новыми студентами.

– Если так случится, – воскликнул мой собеседник, – то для меня закончится, наверное, самая прекрасная пора жизни!

И тут мне вспоминаются слова другого студента: «Такого огромного события у меня больше никогда не будет».

Рихтер, по словам многих, кто с ним работал, не признает в себе дар педагога. Систематические занятия по общей для всех программе, довольно замкнутый мир учебного заведения – наверное, все это далеко от жизни Святослава Теофиловича, так же как это было далеко от него в детстве и юности. В те годы музыка познавалась им во всем: в чтении клавиров и импровизации, в аккомпаниаторстве и сочинительстве, но только не в учебных классах. Конечно, такое становление личности в какой-то степени уникально. Но в каждом уникальном явлении есть зерно общей для всех закономерности. Жизнь – самый первый учитель. Этим верным учителем была для Рихтера разнообразная музыкальная жизнь, которую он вел в пору своей юности, работая аккомпаниатором в музыкальном кружке при Одесском Доме моряка, концертмейстером в городской филармонии, в концертных бригадах, в театре оперы и балета. И вот теперь его собственное искусство стало школой для начинающих музыкантов.

«Для подлинного искусства не существует подготовительной школы, существуют лишь подготовительные работы: лучшая из них – это участие... ученика в деле мастера. Из мальчиков, растиравших краски, выходили превосходные художники».

ГЁТЕ

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.