Кто - то нас познакомил с одним «сочувствующим» нам парнем, по профессии дантистом. Он все справлялся - возможно ли, чтобы пришла советская власть, и, получив утвердительный ответ, клялся в дружбе к нам. Он был среднего роста, толстый, лицо было в угрях и глаза так сильно навыкате, что мне всегда хотелось подставить ладони, чтобы глаза его не упали на землю. Он необычайно много говорил и все непонятное. Это интеллигентное существо было одето в новенькую пиджачную пару, на ногах - желтые ботинки, волосы были приглажены чем - то маслянистым и липким.

Вот после ряда встреч он мне и Левитиным и говорит:

- У меня знакомый, большевик, очень ответственный, бежал из контрразведки (мы вспомнили двух офицеров, бежавших» из контрразведки); теперь он прячется, хочет переброситься через фронт. Я ему о вас рассказывал (Левитины подскочили), он хочет с вами встретиться. Надо это сделать скорей. - И веско добавил: - Я за него ручаюсь.

После нашей Екатеринославской истории, когда офицеры нас так издевательски водили за нос, мы, подытоживая опыт, часто говорили друг другу:

- О, больше нас не проведут!

Мы считали себя очень опытными и раз навсегда застрахованными от провокаторов. Мы себя сочли великими сердцеведами, от грозных и всепроникающих взоров которых не скроются нечестные намерения. Случай с двумя офицерами, которым так и не удалось нас поддеть, питал наше сомнение. И сейчас мы осаживали дантиста:

- Не надо рвения. Не надо нам знакомства. Если ему хочется через фронт, пусть отправляется. Вы больше никому о нас не говорите. Ваше ручательство конечно важно, по...

Дантист сердито оглядывал нас и горячился:

- У него сохранилось много мандатов, подписанных самим Лениным. Я вам их принесу. Вы должны ему оказать помощь. Он может и здесь остаться на работе. - Мы опять вспомнили двух офицеров. - Разве вас уже так много, что нам не нужны люди? Это не по правилам...

Вечером на Чайковской мы обсудили его предложение. Дантист нам не нравился, мы его звали «зубочист». Он был труслив, глуп, неразвит и болтлив. Язык его с необычайной легкостью перескакивал с темы на тему «Зубочист» то приближался к нам, то в зависимости от сводок с фронта, отчаливал, приближался робко, отчаливал молниеносно и мучил нас и нервировал нас расспросами и требованиями гарантии, «что советская власть вернется». Кого он нам может привести? Анархист Самуил был того мнения, что надо встретиться. Если это контрразведчик, мы его выявим. А может, это коммунист? Нас все еще мало, каждому дело найдется. Надо встретиться. И, тщательно протирая стекла громадных очков, точно они были винтовкой, которую он чистит перед боем. Самуил решил:

- Я его проверю.

Через день - два поздним вечером на пустынном берегу той же облюбованной нами Лопани я встретился с двумя: толстым дантистом и неизвестным. Он был одет в офицерскую форму. Его лица в темноте я не разглядел. Мы пожали друг другу руки. Неизвестный тепло и чуть слащаво говорил:

- Здравствуйте, товарищ! Обо мне вы уже все знаете, - он кивнул в сторону дантиста. - Мне, товарищ, нужно немедленно связаться с ревкомом. Я хочу поехать в Томск. Мне нужен хороший паспорт. У вас, товарищ, есть паспорта? Затем вы мне, товарищ, должны дать явки в Томск. Там, товарищ, властвует адмирал, там, товарищ, нужны военные работники.

Я внимательно, даже напряженно его слушал. Правую руку я опустил в карман брюк и гладил рукоятку револьвера и, чтобы подчеркнуть значимость и конспиративность нашей беседы, осторожно вглядывался в темноту. Офицер говорил:

- Ничего. Все спокойно!

Слушая его, я заметил - сперва я думал, что мне показалось) но потом убедился, что это не так, - что перед тем, как произнести слово «товарищ», он на неуловимый миг колебался, зато потом ускорял звук и произносил это слово скороговоркой. Говорил он спокойно, стараясь придать голосу оттенок интимности и убедительности.

Я говорил, - я это хорошо запомнил, - спокойно, и внутреннее волнение сказывалось только в чуть глухо звучащем голосе да пожалуй во внешне излишнем спокойствии и непринужденности.

Я ему сказал, что ревкома нет, что мы его ищем (кто это «мы», я ему не говорил, но по ходу разговора я чувствовал, что все, что знает дантист, и он знает), что незачем ехать так далеко в Томск, - и здесь необходимы опытные люди.

Он немного помолчал.

- Но почему? Почему вам, товарищ, жаль паспорта? Я томич, товарищ, и могу быть там полезнее. Но раз вам здесь нужны работники, товарищ...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.