Тугощёкий, новенький мяч без единой царапины терпеливо и смирно лежит на центре поля, в самой серёдке круга, очерченного белилами и разделённого белым диаметром.
Мяч ещё не привлекает к себе внимания трибун. Все смотрят на капитанов, которые пожимают руки судье и друг другу. Один из них тянет жребий - выбор ворот. Есть что-то романтическое, рыцарское во всей этой церемонии. Толпа фоторепортёров в упор «расстреливает» объективами футболистов. К игрокам спешат с букетами девушки, зардевшиеся от бега и смущения, спешат совсем маленькие поклонники и поклонницы; они прижимают к груди букеты, чуть ли не с «их самих ростом.
Судья уходит из белого круга куда-то в сторону. Игроки стоят на своих местах, вратари прохаживаются вдоль ворот, обживаясь на новоселье.
Протяжный свисток раздаётся над притихшим стадионом, и центр нападения делает первый удар по мячу.
С этого мгновения всеобщим вниманием овладевает мяч, только что пребывавший в ленивом покое, а сейчас ввергнутый в жаркий омут матча. С этого мгновения за мячом неотрывно следят все, он не выходит из поля зрения судьи и его помощников, игроков, зрителей, мальчиков на побегушках, дежурящих за границами поля, запасных вратарей, сидящих на скамейках за воротами, и тренеров, которые переживают все перипетии игры, радуются и огорчаются, мысленно хвалят или ругают своих питомцев, кусают губы от досады или сидят с невозмутимым видом, когда в груди кипит восторг.
Мяч не знает отдыха и спокойствия. Он ударяется о землю, о штанги ворот, катится по траве, описывает кривые в воздухе, идёт «вертуном». По нему бьют бутсами, коленями, грудью, головой. Его хватают вратари, берут в руки полузащитники, когда выносят аут, крайние нападающие кладут его возле угловых флагов, перед тем как подать корнер, тщательно устанавливают его на белом кружке, в одиннадцати метрах от ворот, перед тем как пробить пенальти. Он влетает в ворота, как шаровая кожаная молния, и в звенящем полёте с силой отталкивает вытянутые руки вратаря. Мяч бьётся в верёвочной сетке, как сильная рыба в неводе. То мяч бесшумен, то звенит, то жалобно ёкает, то сердито крякает, когда на него обрушиваются одновременно два удара. Он крутится на месте или остаётся недвижим, прижатый к земле ногой, или неожиданно для обоих противников шарахается куда-то в бок...
Звучит гонг - победно для выигрывающих, зловеще для находящихся на грани поражения. Ещё пять минут... В последний раз смотрит на секундомер судья, протяжный свисток возвещает о конце игры, и где бы он ни застал мяч, тот сразу останавливается, уже никому не нужный, утративший к себе всякий интерес судьи, игроков, зрителей. Десятки тысяч глаз, следивших за его мельканием, устало отрываются от него - он перестал быть источником спортивного раздора. Кто-то поддаёт мяч к центру, судья берёт его на ладонь и, сопровождаемый помощниками, как знаменщик ассистентами, первым покидает поле.
Но есть среди зрителей человек, которого волновали не только подробности матча, не только поведение футболистов, но и поведение мяча, подвергнутого страшной полуторачасовой потасовке. И после игры, когда трибуны пусты, а футболисты смывают с себя под душем пот, усталость и азарт игры, этот человек не теряет любопытства к мячу, один человек озабочен его видом и самочувствием. Это Александр Иванович Мокшанов, чьими руками сшита кожаная покрышка футбольного мяча.
Он отправляется в раздевалку, чтобы внимательно ощупать и осмотреть этот видавший виды мяч, побывавший во всех уголках поля, испытавший удары всех сорока четырёх бутс.
Бутсы, в которых играли футболисты, тоже сделаны руками Мокшанова, как и легкоатлетические туфли, в которых бежали участники эстафеты, разыгранной в перерыве между таймами.
«Мокшановский» мяч, «мокшановские» бутсы, «мокшановские» туфли - это звучит как наивысшая оценка качества спортивного инвентаря, как превосходная степень прочности и аккуратности. Но многие ли знают, кому эти мячи, бутсы, туфли, ботинки, перчатки обязаны своей славой?
О тренерах мы всё-таки вспоминаем, к тому же тренеры чаще всего - вчерашние чемпионы, чьих имён ещё не успели позабыть. Но есть деятели спорта, о которых мы не знаем ничего или очень мало.
Александр Иванович Мокшанов относится как раз к категории людей, которые не пользуются популярностью даже среди завсегдатаев трибун и физкультурников.
Заливщики катков, знающие секрет приготовления льда, гладкого, как зеркало. Механики, готовящие моторы мотоциклов, на которых гонщики мчатся подобно гудящему ветру. Массажисты, умеющие сообщить телу свежесть и новую силу. Сеятели и мелиораторы спортивных полей, покрытых зелёным травяным ковром, не знающим «огрехов», не боящимся дождя.
Пусть спортивная слава не коснулась своим крылом никого из этих людей, и они остаются в тени. Но эти люди многое сделали для советского спорта, а иные из них, подобно Александру Ивановичу Мокшанову, отдали ему всю свою жизнь.
Двенадцаилетним мальчонкой Мокшанова отдали учиться в Астрахани в шорную мастерскую. Семнадцати лет он приехал на заработки в Петербург и с тех пор работал кожевником у разных хозяев: у Абрамова, Адамса, на фабрике Эрдмана. Он делал чемоданы, несессеры, сумки для богатых магазинов «Треугольник» и «Александр».
Мокшанов увлёкся спортом, начал заниматься гимнастикой в обществе «Маяк» и в это же время, в 1909 году, сшил первый мяч. После того он далеко ушёл вперёд в непрерывных поисках нового. Не всякий мяч может сравниться теперь с мячом мокшановского покроя.
- Мячик - он круглый, - любит повторять футбольный болельщик, намекая на самый неожиданный и даже сенсационный результат, который может принести предстоящая встреча.
Но «круглый мячик» - понятие весьма приблизительное, а Мокшанов добивается для него идеальной формы, приближающейся к точной геометрической фигуре, к шару.
Мы встретились с Мокшановым в промкомбинате ленинградского «Динамо», где он заведует цехом спортивного инвентаря. Мокшанов очень моложав для своих шестидесяти четырёх лет - крепкоплечий, не знающий сутулости, бритоголовый, с маленькими седыми усиками и внимательными, зоркими глазами. Он работает в синей куртке, при галстуке, очень подтянут и опрятен, как все старые мастера, привыкшие к точной работе.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Из записок бывшего комсомольца