– Из России? До сих пор гостей из вашей страны в нашем захолустье не бывало...

Хайнц Цверман на мгновение замолкает, словно не решается сказать что-то сокровенное.

– Я бы тоже очень хотел побывать у вас. В Москве... И еще – под Вязьмой. Ну, там, где я был солдатом, на тогдашнем Восточном фронте...

...Даже на крупномасштабной карте Федеративной Республики Германии нелегко отыскать маленький городишко Лохмюле, затерявшийся в густых лесных массивах земли Гессен. Из всех достопримечательностей в округе только маленький полупустынный вокзал да чем-то смахивающий с виду на постоялый двор отель-ресторан «Старая мельница».

Сегодняшний владелец этого «поместья» Хайнц Цверман с дотошностью экскурсовода рассказывает посетителям историю своей семьи, судьбу всех ветвей своего родового дерева, не скрывает и своих взглядов на сегодняшнюю ситуацию в стране. Он недоволен, что нынешнее правительство погрязло в долгах, а политика Гельмута Шмидта в отношении мелких хозяев, убежден он, ведет к их разорению.

Одним словом, типичный консервативный немец из глубинки.

– Из России?..

Этот вопрос он задал, услышав, как я по-русски обратился к своему спутнику. Интерес, как выяснилось, имел причину, для этого поколения немцев традиционную. «Был там, на Восточном фронте...»

– Из этого дома на войну уходили дважды, – рассказывает Цверман. – Отец в первую мировую, и я в 1940-м... 18-летним мальчишкой...

Вначале, как и сотням тысяч его сверстников, ослепленных безумными идеями фюрера о «расе господ», о необходимом для третьего рейха «жизненном пространстве», война казалась рядовому пехотных частей, приданных танковым соединениям, «панцергренадеру» Хайнцу Цверману легкой прогулкой.

К ногам гитлеровской армии ложились государства. «Пятая колонна» на улицах многих европейских столиц устраивала войскам пышные встречи. Это чувство «побеждающей силы», как и неустанная геббельсовская демагогия, опьяняло юношеские умы. Весь период завоевания Европы ровесники Хайнца называли не иначе, как «возможностью прокатиться за марки щедрого дядюшки Адольфа».

Но вот грянул июнь 1941-го...

Стратеги гитлеровского вермахта уготовили Хайнцу Цверману роль пешки в реализации «плана Барбаросса». Пришлось предоставить другим любоваться красотами Парижа, а самому перебазироваться на Восток. Перед дальним походом получил возможность на денек-другой заглянуть домой. Дорогое с детства окружение стало неузнаваемым – на месте уютного ресторанчика расположился военный склад, а все комнаты отеля были забиты солдатами и офицерами охраны.

– Перед отправкой отец обнял меня, – говорит Цверман, – и напутствовал так: «Послушай, сынок, мой совет Тебе, совет бывалого солдата: в России зарывайся поглубже в землю и не высовывайся. Это, может быть, твой единственный шанс остаться в живых...» Смысл этих слов мне особенно стал понятен в те дни под Вязьмой...

Казалось, неодолимая стальная лавина катилась на Москву в группе «Центр». Вели ее искуснейшие генералы Гудериан, Хот, Хепнер. В штабных казематах по всем канонам немецкой военной науки прорабатывались детали операции «Тайфун», в которой главными козырями должны были стать «большие клещи», охватывающие советскую столицу с севера, и «малые клещи», которым было уготовано сомкнуться в центре расположения советских войск на вяземском направлении.

Девятнадцатилетний рядовой Хайнц Цверман окопался на берегу реки Угра вскоре после того, как генерал-полковник Хот записал в своем дневнике: «...Русский солдат борется не из страха, а из убеждения. Он против возвращения царского режима. Он против фашизма, уничтожающего достижения русской революции. Потери превосходят успех».

– Если мне когда-то доведется вновь добраться до Вязьмы, я обязательно отыщу свой первый и последний рубеж. В памяти до сих пор его особые приметы – пригорок, где я под моросящим дождем зарывался в землю, снесенная попаданием снаряда крона дуба...

Отыскивая наиболее точные и подходящие слова для описания своего состояния тех дней, он вспоминает:

– Это был кромешный ад. Нас накрывали волнами артиллерийского огня, утюжили прицельным бомбометанием и минометными залпами. У многих из моих ровесников начало пробуждаться прозрение, рождавшее десятки ранее казавшихся преступными вопросов. Ради чего мы здесь? Зачем пришли в эту страну, принеся с собой столько страданий, пожаров, крови, смерти?

Слишком горьким стал казаться вкус желанной победы – распланированного с точностью до часа штурма Москвы.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.