Я тоже смеюсь и говорю, что мы бежали наперегонки, а не проверяли, кто из нас вежливее.
Назад шли тихо, взявшись за руки, и не было в этом для меня ничего странного. Я не мог понять, как и когда это произошло. Потом крепко пожали друг другу руки. Галя сказала, что уже поздно, и вошла к себе во двор, а я стоял и слушал, как шуршал песок под ее ногами.
- Спокойной ночи, Галя, - шепнул я и пошел на сеновал.
Каждый день приносил что - то новое, разжигал мечты и кружил голову буйным хмелем молодости. Я встречался с Галиной все чаще и чаще, и каждый раз мне казалось, что и ее радуют наши встречи. Мы крепко жали друг другу руки, разговаривали. Я проводил с ней целые вечера, а потом думал: «Эх, в недобрый час повстречал я эту цыганочку! Ну что ж теперь делать?» А Галина не раз говорила мне строго:
- Ты, Омелько, бьешь баклуши целыми днями, а об экзаменах забыл?! - Она брала меня за руку и пристально вглядывалась в глаза. - Ты должен готовиться! Иди садись за книжки!
И я садился за книжки. Но перед глазами моими были только ее длинные косы да черные брови!
... Как - то на рассвете меня разбудил Иван:
- Что у тебя за сон крокодиловый, Омелько? Уже полчаса тащу тебя за ноги, а разбудить не могу... В поле пора. Сегодня субботник, все едут - и учителя и медицина. Вставай! Умойся и пойдем.
Иван в голубой рубашке, с узелком подмышкой - завтрак, наверное. Пока я умывался, Иван сидел возле порога и, вздыхая, вел допрос:
- Вчера была репетиция, почему не пришел?
- Занят был.
- Знаю, чем был занят, - гудел Иван сонным баском. - Ох, Омелько, брось ты это, пока не поздно!
- А что ты там знаешь?
- А то знаю, что полетит твой институт вверх хвостиком! - Он надвинул на глаза рыжую кепку. - Смотри, чтобы не завела она тебя, куда не надо. Галине что? Она выучилась, а ты только начинаешь.
- Не бойся, Иван, я над собой работаю.
- Работаешь, да только как? Над собой час, а возле нее целый день.
Я засмеялся, а Иван рассердился:
- Ты ему серьезно, а он тебе: гы - гы да ха - ха...
Мы вышли на улицу. Колхозные пастухи гнали скот на пастбище. Ежась от утренней свежести, они сердито щелкали кнутами по влажной пыли. Над лугами поднимался туман, дымилась испарениями речка. Там, где кончались луга и начиналась степь, разгорался огромный факел восхода, отсветы которого розовыми тенями легли на ракиты, на степь, на реку.
Прекрасно летнее утро на Украине в дни жатвы! Еще дремлет степь, еще на ржи блестит роса и едва - едва вырисовываются стога, еще не дышит ветерок, не шелестит колос, еще в сонной степи не звенит кузнечик, не кричит перепел, а колхозный конюх уже гонит лошадей из ночного и будит жнецов. И вот щелкают кнуты ездовых, резко срываются с места отдохнувшие кони, дребезжат жнейки - и начинается еще один день уборки урожая, самой веселой и благодатной поры на колхозном поле.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.