Борьба продолжается

Поцеловав руку миссис Хорн и дружески попрощавшись с Мэри, Строудж, стараясь ступать как можно тише, направился к выходу. В дверях он на миг обернулся, и Мэри показалось, что время пошло обратно и этот незнакомый парень только сейчас появился на пороге их дома вместе с чем-то невероятно тяжёлым, принесённым им издалека.

Строудж успел уйти довольно далеко, когда его нагнала Мэри.

- О! - воскликнул он удивлённо.-Что случилось?

- Мне не нужно милостыни! - задыхаясь от бега, сказала девушка, смотря прямо в глаза Строуджа.

- Милостыни? Деньги вашего брата... Я не понимаю, мисс Хорн.

- Вы отлично всё понимаете. Вы никуда не годный актёр и очень плохо провели сегодня свою роль.

Лицо Строуджа несколько мгновений было неподвижно, как высеченное из камня. Вдруг он улыбнулся:

- Было и это в моих скитаниях! Пробовал. Режиссёр прогнал меня, сказав: «Вы никогда не сумеете сыграть даже роль дохлой лошади на поле брани». Но сегодня, честное слово, я думал, что играю великолепно и даже удивлялся себе.

- Напрасно! Вы смогли обмануть только несчастных стариков. Как вы смутились, когда я спросила о письме! Говорите правду или...

- Что ж. Может быть, так будет даже лучше. Но вам придётся проводить меня, мисс Хорн, иначе я рискую опоздать на поезд.

Девушка кивнула головой и пошла рядом с ним. История Джека Хорна в памяти Мэри навсегда связалась с мерным звуком шагов и внезапными резкими гудками проносившихся мимо автомобилей.

- История нашей жизни, которую я рассказал вашим родителям, увы, так же далека от действительности, как история, которую вы изучали в школе, далека от подлинных событий, происходивших на земле.

Строудж закурил и несколько минут молчал, искоса поглядывая на Мэри.

- Меня щадить не нужно. Я и так сразу почувствовала, что вы должны рассказать мне что-то наедине, - решительно проговорила девушка.

- Мы тогда жили в Сан-Франциско - городе солнца, фруктов, бандитов и хронического голода, - нарушил наконец молчание Строудж. - Наша комната, если это можно было назвать комнатой, находилась на задворках магазина, торговавшего бананами, ананасами, манго и другими тропическими фруктами. На всю жизнь я запомнил авокадо с его лакричным привкусом. На голодный желудок это было ужасно, и от авокадо у меня всегда почему-то сильно кружилась голова. Может быть, потому что фрукты, достававшиеся нам, всегда были уже несвежими.

Когда я познакомился с Джеком, он целиком был поглощён работой над особым сортом бетона. Его бетон выдерживал колоссальную нагрузку, не боялся ни морокой воды, ни водорослей, ни ракушек. В нашей лачуге, на задворках фруктовой лавки, Джек устроил лабораторию. При помощи нескольких ржавых банок и хлама со свалок он делал настоящие чудеса. Но бетон Джека никому не был нужен, как и наши руки, жаждавшие работы... А потом мы как-то неожиданно для самих себя попали на строительство у самой мексиканской границы. Приехали мы туда вечером. В сумерках ярко горели прожектора, освещая контуры строительной площадки, подъёмные краны. На коттеджах, новых и нарядных, как ёлочные игрушки, висели таблички: «Начальник строительства» , «Главный инженер». Чёрная фанерная доска с огромными белыми буквами «Опасность» была установлена у динамитного склада. Взрывчатка, пока что мирно дремавшая в этом внушительном на вид бараке, освещенном снаружи несколькими мощными лампами, должна была произвести большие изменения в этих пустынных краях.

Неожиданно оказалось, что бетон Джека должен выручить строительство. К бетону предъявили такие невиданные требования, что возникла «бетонная проблема». Джек работал сверх всякой меры, но был доволен. В его бетоне нуждалось строительство, которое должно было дать дешёвую электроэнергию рыбачьим посёлкам, домам фермеров. Да, Джек, по-моему, тогда был счастлив.

Строудж внезапно замолчал и, чуть прищурив глаза, уставился куда-то в темноту. Он, казалось, перебирал в памяти все радости и горести своего друга, инженера Джека Хорна.

- Я совсем не читал тогда ни газет, ни журналов, - продолжал Строудж, - и не представлял себе, какого размаха достиг бум, связанный с этими местами, о которых ещё недавно никто не думал. Безработные, обманутые газетной шумихой, толпами прибывали на строительство. Уже шла таинственная спекуляция участками, на которых росли одни кактусы о иглами, толстыми, как карандаши.

Однако мы довольно скоро почувствовали, что чья-то незримая, но властная рука распростёрлась над нами. Уменьшилось поступление материалов и оборудования. Начались перебои в выплате денег рабочим. Для взрывных работ на строительство сбывали старые, давно подлежавшие уничтожению, либо ещё плохо изученные вещества, представлявшие большую опасность. Погибло много лучших подрывников. В рабочем лагере начался тиф...