Он направился к столу, где находились оптические приборы. Прошло довольно много времени, прежде чем Лангр, а потом и Жорж заметили некоторую туманность в световых отражениях.
Лангр схватил кусок исландского шпата, положил его на брошюру. Бесконечное изумление исказило его лицо:
- Четыре изображения!
- Неужели четыре?
Пораженные они застыли в молчании. Лангр заговорил первый.
- Наше удивление глупо. Ведь второе явление есть следствие замеченного; так как стекло дает два изображения, то шпат должен дать четыре.
Он направил пучок лучей на призму флинтгласа. Мейраль принимал спектр на экране. Захват был очевиден: красная область простиралась на оранжевую, желтая - на зеленую. Все происходило так, точно один спектр неровно накладывался на другой.
- Нет, - задумчиво проговорил Жорж, - это явление не зависит от изменений в отражении лучей! Каждый луч живет независимой жизнью, отражаясь и поляризуясь как его луч, близнец.
Явление казалось загадочным и необъяснимым.
- То, что происходит, настолько значительно, что мне стыдно за мои предположения. Нам остается лишь работать и работать, - горячо произнес Лангр.
Они приблизились к рабочему столу, чтобы продолжать свои опыты, как вдруг из коридора раздался резкий звонок телефона.
- Кто может меня вызвать и в это время? Что случилось?
Лангр направился к аппарату, бросая на него враждебные взгляды.
- Алло! Кто там?
- Это я, Сабина. Приезжай скорей! У него опять сильный припадок неврастении, он почти что сходит с ума.
Трубка передавала такое отчаяние, что ученый побледнел.
- Нужно бежать! Бери автомобиль и приезжай сюда.
- Это невозможно. Он запер меня с детьми.
- Хорошо, еду.
Ланг уронил трубку и бросился обратно в лабораторию.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.