Инструменты были прикреплены к щиту, стоявшему в углу кабинета. На стене в тонких линиях чертежа возникал механический цех. Человек в гимнастерке разговаривал по телефону. Я подошел к окну. В глубине двора рыжим жестким прямоугольником стояло кирпичное здание. Это была «Яма» - купеческая долговая тюрьма старой Москвы. Здесь отсиживали свой срок обанкротившиеся Тит Титычи. Тугая купецкая мошна превращала тюремные камеры в хорошо обставленные номера с «музыкой», закусками и выпивкой. Удобства зависели от (капиталов. Зачастую отсиживали за купцов и нанятые люди. А то и того проще - какую - нибудь камеру запирали, и числилось, что сидит там Флегонт Ферапонтович, объявивший себя банкротом. А Флегонт Ферапонтович тем временем ездил к Тестову, мазал горчицей официантов, бил трюмо и катал на своих рысаках французских «мамзелей».

- Да, да! - бросал в телефон человек в гимнастерке. - Говорит начальник школы. Что? То есть как это направляете?.. Без предварительного ознакомления с составом ребят не приму. Здесь, товарищ, не дом заключения, а школа. Понимаете, школа! И я за нее отвечаю, а не вы. Можете жаловаться!

И с сердцем повесив трубку, он вопросительно взглянул на меня:

- Ах, да! Простите. Помню, помню.

Начальник не говорил, а кидался словами. Иногда он вставал и ходил по комнате - высокий, прямой, стремительный.

До 1930 года в труддомах для несовершеннолетних правонарушителей ребята клеили коробочки или в лучшем случае получали навыки ремесленника - кустаря. Труд был неприятной микстурой. Страна меняла лицо. Рождалась страна металлическая, страна машин, механизмов, станков. Нужны были квалифицированные руки металлистов. А из труддомов выходили в жизнь кустари, ремесленники - одиночки. А ведь как раз этим людям нужно было здоровое дыхание коллектива. Нужна была хорошо оплачиваемая специальность, чтобы крепко, обеими ногами стать в новой жизни, забыв о прошлом.

Тогда и родились в системе Наркомюста металлообрабатывающие школы ФЗУ. Работа с металлом требует много внимания и усилий, но зато она интересна, она может увлечь, она рождает гордое чувство делателя, когда из куска металла рождается сияющая деталь. Как это ни трудно, но школы эти оборудуются новейшими станками и механизмами, чтобы, выйдя из школы, человек мог поступить на любой современный завод.

Практика показала, что решетки и охрана создавали часто спортивный стимул к побегам. Были специалисты, которые убегали откуда угодно и как угодно. Решетки сняли. Ребята сами с ожесточением выламывали брусья ржавленного железа в окнах. Но приучить их к порядку, дисциплине, организованности было делом очень нелегким.

Сейчас каждая школа - это батальон трудармейцев. Он делится на роты, взводы, отделения. Весь командный состав вплоть до командира батальона выбирается из состава самих воспитанников школы. «Верховный» орган самоуправления - военный совет батальона. На «его и опирается начальник школы в своей работе.

В «шалманах», на чердаках, в подвалах выработалась своя, «блатная» этика. Блат - это какой - то порочный круг, охватывающий человека. Уйти от него - значит «изменить», «предать», стать «лягавым». Так «наставляют» молодежь старые, матерые волки преступного мира. Попал к нам - значит амба! Назад возврата нет! И нужно преодолеть это ложно понятое чувство товарищества и обреченности. Нужно привить ребятам новую этику.

В школе еще есть охрана, но возможностей уйти при желании так много, что это остается целиком на совести ребят. Раз в неделю наиболее проверенные из них получают отпуска в город. Беги, коли хочешь! Но как только сняли решетки и перевели школы на полуоткрытое положение, побеги почти прекратились.

Возможность получить отпуск - большой стимул к работе, к учебе. Правда, эти отпуска иногда дорого стоят. Преступный мир цепляется за свою смену. За ребят все время идет борьба. Их часто застращивают, особенно тех, которые стали командирами. Иной раз бьют. Стараются втянуть в прежнюю компанию. И подчас за один день стирается результат большой работы. Кое - кто, вспомнив старину, и карманы пощупает. Но покрывать такого парня уже больше не считается долгом. Его осуждает коллектив. Новая этика приходит на место «блатных» законов.

Ребята уже дорожат школой. Начинают считать ее «своей». Лучшие выедут летом в лагери. Лес, река, простор! Это заставляет ребят подтягиваться.

Когда проходила эта ломка и перестройка работы с несовершеннолетними, находились люди, которые вопили: «Что вы делаете? Это безумие! Вы создадите вооруженных техникой громил!». Жизнь показала, кто прав. Многие из школ ФЗУ Наркомюста дали уже заводам партии молодых квалифицированных рабочих.

Широкий гулкий коридор. Он заменяет залу. Двери направо, налево. Блестящая сумятица аппаратов, приборов, пробирок за остекленными шкафами физико - химического кабинета. На огромной черной доске вычерчены детали, инструменты, части машин.

Большие окна, яркий свет... Кабинеты, классы, парты... Четыре часа теоретических занятий в день. Так выглядит наша «тюрьма».

Новенькие корпуса толпятся во дворе бывшей «Ямы». Полтора миллиона ушло на строительство - Огромный механический цех. Шестьдесят станков - токарных, сверлильных, винторезных... Одни еще устанавливаются, другие уже вросли в пол железными станинами.

В электромонтажном цехе собирают моторы. Плавятся в печи свинцовые сплавы. Сжатый воздух наполняет компрессоры, - цех литья под давлением. Ритмично опускаются молоты на раскаленный металл. Над горнами раскрыли пасти вытяжные трубы.

В школе ребята в возрасте от 16 до 18 лет. Основной вид правонарушения - кража, затем идет хулиганство, и совсем незначительное количество грабежей и более тяжелых преступлений.

В прошлом характерным типом несовершеннолетнего правонарушителя был беспризорник, тяжелое наследие грозовых, горячечных дней интервенции, голода, разрухи. Он изъездил всю страну. Его видели сухие степи Азии и северные озерные края, о нем могли рассказать буфера поездов и асфальтовые котлы городов, деревенские проселочные дороги и чердаки больших домов. Это о нем говорили сухие цифры судебных отчетов и милицейские протоколы происшествий за день.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.