Бесславный конец

Смерть или позорный плен - вот, кажется, неизбежный конец...

Вялость и безразличие сковали его, и он почти безучастно стоял теперь у окна. Юный прапорщик Миллер со слезами на глазах смотрел на своего обожаемого господина.

Это несколько успокоило юнкеров, и они расступились перед премьером, который развинченной походкой проследовал в свои покои.

Он вошел в свой (кабинет и, не раздеваясь, бросился на отоманку. Но заснуть не мог.

Нервное возбуждение было столь велико, что он ни минуты не мог оставаться в спокойном положении. Он налил эфиру на носовой платок и жадно поднес его к своему лицу.

Он не заснул, но какое-то оцепенение охватило его.

В восемь часов утра в кабинет премьера почти вбежал фельдъегерь.

Керенский, бледный, без кровинки в лице, открыв глаза, продолжал лежать, ожидая слов фельдъегеря, как приговора.

- Центральная телефонная станция, господин верховный главнокомандующий, - сказал фельдъегерь, - в руках большевиков... Штаб потерял связь с городом... Что прикажете доложить командующему?

В одно мгновенье, вскочив с отоманки, Керенский подбежал к окну.

У Дворцового моста он увидел пикеты матросов.

Невольно закрыв лицо рукой, Керенский сказал фельдъегерю:

- Ступайте... Доложите, что я сейчас буду... Велите разбудить моих адъютантов...

Керенский, два его адъютанта и министр торговли и промышленности, ночевавший во дворце, почти бегом дошли до штаба. В штабе были развал и суматоха. Охраны не было. Какие-то офицеры, солдаты и штатские бегали по лестнице, не обращая внимания на верховного главнокомандующего.

Узнав от начальника штаба, что блиндированные машины неизвестно кем испорчены и что нет никаких сведений об эшелонах, идущих к Петрограду, Керенский растерянно взглянул на своих адъютантов и на двух министров, Кишкина и Коновалова, неподвижно стоявших у окна.

Но вдруг огонь решимости зажегся в глазах премьера.

- Я сам приведу войска! - закричал Керенский. - Это вздор и ересь... Большевистские агитаторы разложили мне войска петроградского гарнизона. Но я знаю настроение фронта. И к тому я имею любые доказательства!

Керенский показал рукой на письменный стол, на котором в беспорядке лежали несколько полученных вчера телеграмм с изъявлениями верноподданнических чувств.

Министр торговли и промышленности Коновалов, плотный, бритый человек, с внешностью русского купца, получившего образование заграницей и одетого по-английски, сказал, пожав плечами:

- Эти бумажки, Александр Федорович, сейчас не имеют значения. Это, конечно, очень хорошо, если вы сами поедете за армией, но как это сделать: почти весь город в руках большевиков.