В жизни бывает иного разных встреч, впечатлений. Кое-что обычно забывается, некоторые же из этих впечатлений долго и назойливо бродят в памяти, возникают по тому или иному случаю, наталкивают на раздумья.

К таким незабываемым впечатлениям и относятся, казалось бы, незначительные эпизоды в моей жизни. А вот думаешь и думаешь о них.

Однажды я ехал по степной дороге на легковом автомобиле. Дело было года два тому назад. Южная кубанская равнина с небольшими курганами и редкими птицами над нею сопровождала нас на всём пути. Была жаркая августовская пора. Придорожные травы уже отцветали, и вместе с пылью в воздухе разносились их горьковатые запахи.

На горизонте собиралась тяжёлая туча. Порывы внезапно налетевшего с гор ветра быстро погнали эту густую тучу на равнину. Упали первые капли дождя. Они падали на пыльную дорогу, как дробь, обволакивались пылью и не сразу впитывались в землю. Кубанские грозы и летние ливни бывают коротки, но обильны влагой.

Дорога грейдерная, грунтовая хороша для вёдра, а в дождь мгновенно «склизнет», как говорят на Кубани, машину заносит, а если дождь зарядит надолго, то хоть вылезай и иди пешком.

И вот, помня обо всём этом, видя приближающуюся тучу, водитель нажал на газ. Мы решили убежать от грозы и ливня. До станицы оставалось немногим больше пятнадцати километров. Всё же дождь настиг нас, глухо застучал о дорогу и более звонко - о кузов машины.

В это время мы увидели впереди нас трёх пешеходов. Они, вероятно, возвращались из города в станицу, и гроза застала их в поле.

Уже издали, завидев нас, путники сошли на травянистую обочину, и все трое подняли руки - извечный знак пешехода: «Подвези!»

Мы резко сбавили скорость. Три молодых паренька с подвёрнутыми штанинами поджидали нас. Первый из них был курчавый плотный юноша. На его весёлом, обмытом дождём смуглом лице сияли как бы распахнутые настежь глаза, а правая рука, выразительно поднятая вверх, требовала: «Всех троих!» - три пальца были растопырены, два остальных крепко поджаты к ладони.

Второй, сухощавенький, стриженый паренёк, держал в руках какой - то узел. Он сторонился первого, держась поближе к третьему. Всем своим телом, мимикой подвижного лица, смышлёными, проворными глазёнками он как бы говорил: «Если нельзя всех, то возьмите нас двоих, видите, мы совсем маленькие, а этот, ишь, велик, не вместится».

А третий, ему было не больше семнадцати, решил перехитрить всех. Пользуясь тем, что его не видели товарищи, он подпрыгивал на своих босых ногах, помахивал приветливо и даже угодливо соломенной широкополой шляпой. Думая, что его жеста не поймут, он тыкал себя в грудь: «Шут, мол, с ними, если нельзя, я один, худенький, не заважу».

Всё это мгновенно запечатлелось в моём сознании.

У меня что - то внутри заколебалось и на душе стало тоскливо. Взять только первого, курчавого парня, - не сядет, пожалуй, один, откажется, а потом как объяснить, почему оставляем других? Взять всех троих и поговорить с ними?..

Водитель также всё увидел и разгадал. Он посмотрел на меня - и... мы проехали мимо. Но в эту минуту машина заскользила и метров через сто сползла в глубокий кювет. Мотор тщетно выл, задние баллоны натужно выбрасывали комья грязи. Засели мы надолго. В тумане дождя трое ребят быстро догнали нас. Они шли шеренгой и пели какую - то песенку.

Все трое по - разному приняли наше положение. Семнадцатилетний парнишка торжествующе протянул: «Ага!» Второй равнодушно изучал обстановку.

Старший, курчавый парень немедленно принял решение: «Мы сейчас гуртом поставим машину на дорогу». Через несколько минут она стояла на тракте. Я предложил ребятам садиться. Первым юркнул семнадцатилетний парнишка. Усевшись, он быстро вытер ладошками грязные пятки, снял шляпу, или, как у нас её называют на юге, брыль, и прикрыл ею озябшие коленки. Неохотно влез в машину второй. Курчавый помог мне, закрыл за мною дверцу и потом уже сам сел в машину. Поехали осторожней. Вначале длилось неловкое молчание.

Нетрудно было догадаться, кто и что думал в это время. Самым правильным человеком в нашей компании, конечно, чувствовал себя курчавый парнишка. Ему было очень хорошо. Ничто не омрачало его мыслей.

Курчавый не знал, что друзья эгоистично решили оставить его на дороге. Он не видел их предательских жестов и считал их по - прежнему хорошими друзьями, не способными ни на какой дурной поступок, противоречащий неписаным правилам дружбы.

Стриженый парень был смущён и всё чего - то ждал от нас. Он, видимо, с удовольствием бы вылез из машины и пошёл пешком, только чтобы его не разоблачили. Его мучила совесть. Он предупредительно отвечал на наши вопросы. От него мы узнали, что все трое учились в одной школе, и путешествие их в город было вызвано желанием узнать, куда бы поступить учиться дальше.

Третий же паренёк был невозмутимо весел.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.