В усталости, бессонной ночью или в обиде, когда надо прийти в себя, начинаешь ворошить память. И почти всегда память делает остановку у этой речки. Вспоминаешь ее то в тумане, с кричащими коростелями в осоках, то в разливе, с потопленными деревьями, подступившую к порогу дома. Чаще всего вспоминаешь летние плесы. Белые кувшинки, жуки-водомеры, уснувшие от жары поплавки. Ты лежишь на песке и наблюдаешь: достанет хромой Максим налима или не достанет? Деревянная нога Максима отстегнута и лежит на песне, а сам он ныряет под берег. И вот достал. Держит в руках холодную рыбу, швырнул ее от того берега к этому...

Маленькая река. Но в ней и тонули. Я помню, где первый раз переплыл речку. Помню линя, чудом попавшего под кустом в плетеную люльку. В этой люльке, привязанной к матице, я спал первый год жизни. А потом отысканная на чердаке люлька много лет служила рыбацкой снастью. Помню, как линь трепыхался, колотил хвостом по плетенке. Потом мы несли его к дому. Продели под жабры прут и. несли. Хвост у линя волочился по песку. Вся улица знала: Володька Смольянов и Васька Песков во-от такого линя поймали. Помню покосы. Проруби на зимних плесах. В морозные и снежные зимы рыба в речке «горела» — задыхалась, подплывала к проруби, и ее можно было поймать рукою.

Деревянный дом у воды. Запах таволги, осоки, цикуты, запахи сена. Кувшинки всплывают утром и погружаются в воду вечером. Ночью кричат коростели. Если б я был верующим, — представления о рае у меня связывались бы с речкой...

У каждого из нас в жизни есть своя речка. Когда походишь по земле и нальешься из многих речек, своя речка вдруг покажется маленькой (корова вброд переходит!), ее и на картах нет, и в разговоре, когда волгарь, к примеру, заговорит о своей реке, тебе вроде и похвалиться нечем. Однако именно ее вспоминаешь на чужих берегах. Вспомнишь вдруг воду с кувшинками, копны на берегу, и что-то в груди защемит...

У каждого есть на земле своя речка. У многих сел — своя речка, у городов, у государства — свои реки. У нас — Волга, у египтян — Нил, Миссисипи — у американцев, Темза — у англичан, Янцзы — у китайцев... Эти реки стали символами родины для людей. Скажите сибиряку «Ангара», скажите «Аму-Дарья» туркмену — вы увидите, как человек оживится, начнет рассказывать о своем крае или загрустит, если давно из дома.

Ничто в природе нас так не привязывает, как речка. Если мы на ней вырастали, то была речка для нас целым университетом. Тут мы получили первые уроки красоты, ибо нет ничего краше на земле, чем тихая вода, отражающая закаты, синее небо и белые облака. Тут, у воды, мальчишка получает первые урони мужества — научился плавать, протянул руку тонущему. Тут, у воды, состоялись наши встречи с миром живого многообразия. Все тянется к воде: лошадь, стадо коров, дикий зверь приходит напиться, ласточки ловят комаров над водой и роют в берегу норы, утки и чибисы селятся в пойме, скопа летает над водою, высматривает рыбешку. Всякие жуки и козявки, улитки, черепахи и ужаки селятся у воды.

С первой пойманной на удочку рыбой пробуждается страсть охотника, дремлющая в нас со времен мамонтов и первобытных костров. А если река побольше, то рыболовство делается уже не забавой, а серьезным подспорьем к столу. Река-кормилица поит водой огород, сбегающий вниз от избы, река поит луга, дает воду хозяйству. Лет пять назад на Дону я встретился с человеком. Он стоял без шапки на берегу. Я узнал потом: Петр Еремеевич Моисеев сорок лет прожил на чужбине. Мальчишкой казаки увезли его с Дона. «Сорок лет я видел во сне эту реку...»

Жизнь зародилась у рек. В береговой земле мы находим сейчас остатки древних костров, каменные топоры, осколки посуды и человеческие кости. Реки были первыми дорогами. На реках появились первые города. И многие из городов воде обязаны своим могуществом. Великий путь «из варяг в греки» — одна из многих славных дорог в истории человека. Киев, Новгород, Москва обязаны своим рождением рекам. И пусть ныне появились новые, более быстрые пути между селениями, большие города и теперь не могут и дня прожить без реки. Сегодня города умерли бы от жажды. Москва, например, за сутки выпивает около 300 миллионов ведер воды. История знает случаи: пересыхала река — погибали села и города, целые государства. В Средней Азии я видел сухое русло и каменные засыпанные песком древние строения...

Реки на земле появились раньше людей. Из самых древних времен реки принесли нам свои имена. И хотя случалось, менялись у рек названия (Волга, например, когда-то называлась Итиль), все-таки трудно рекам по чьей-либо воле дать другое название. Можно переменить название города, целую область назвать по-другому, но можно ли Волгу сейчас назвать иным словом, или Дунай, или Днепр? И сколько прекрасных названий донесли реки к нам из веков! Москва. Псел. Енисей. Воронеж. Цна. Кама. Десна. Ангара. Или вот название: Тихая Сосна. Я много раз видел красную от зари туманную воду, текущую в камышах, и всегда думал: Тихая Сосна? Или Тихая со сна (после сна то есть)?..

К реке человек всегда относится, как будто перед ним существо живое. И в самом деле, у каждой реки есть свой характер. У степных речек характер кроткий и тихий: раз в год погуляет, выйдет из берегов и опять течет тихо — «движется и не движется». У больших, равнинных рек — спокойная сила. Я опустился однажды в Волгу в тяжелом водолазном костюме и не мог устоять. Тихая с виду вода навалилась, понесла, потянула, как щелку, только канат удержал...

Я видел реки светлые, как будто они в берега росу со всей земли собирали. Видел мутные, цвета кофе, подбеленного молоком, ногу опустил — не видно. В одних вода летом — парное молоко, в других — ледяная. Горные речки почти всегда в пене от шумного бега. И не удивляешься, когда в разных местах слышишь одно и то же название: Белая. Я видел речки, вода в которых «кипела» от проплывающих косяков рыбы. Становишь весло — и весло не падает. На Камчатке сотни таких маленьких речек. Они, похожие друг на друга, как серебристые змеи, вьются между синими сопками. Человеку среди них заблудиться — сущий пустяк. А рыба из океана находит дорогу именно в ту речку, где она родилась.

Я видел множество переправ через воду: гулкий железный мост, скрипящий, пахнущий мазутом паром, висячий мост, переправа на лодке, и по гулкому льду, по бревну, по мосту из аккуратно тесанных бревен, на лошади вброд, и вплавь, и вброд, когда вода валит тебя, когда одна рука держит рюкзак над головою, другая упирается палкой в каменистое дно, а у пояса ты обвязан веревкой, которую на берегу держит товарищ...

Разный характер у рек, и на людей этот характер непременно влияет. Выросший у Терека — порывистый и горячий, а Волга сообщает человеку спокойствие.

Ой, ты степь широкая,

Степь раздольная.

Ой, ты Волга-матушка...

Эта песня могла родиться только на равнинной земле, только у тихой сильной воды.

Сила воды... Эту силу человек заметил очень давно. Много веков маленькие речки крутят мельничные жернова. И ныне ничего в природе нет сильнее воды. Правда, мельницы стали редкими. Зато приведена в упряжку сила великих рек. Представьте на минуту, сколько лампочек светится, сколько станков крутится, сколько плавильных печей греется силой Днепра, Ангары, Волги, Камы!..

Плотины на реках стали символом нашей индустрии. Подпертой стеной воде обязаны жизнью десятки новых заводов и целые города в Сибири. Сила воды столь велика, что до сих пор покорение большой реки — одна из самых больших инженерных проблем. Случалось, вода, отыскав оплошность в делах человека, как щелку, сносила плотину. А надежно заведенная в упряжку река исправно работает круглый год, день и ночь, без единой минуты отдыха. Шестую часть всей добытой в нашей стране энергии дают реки...

Большие каналы и маленькие арыки уносят воду из южных рек, чтобы напоить землю. И весь зеленый мир этих мест обязан жизнью реке...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.