«Аполло» идет в чужие воды

Было три часа ночи 29 сентября.

Поднятый с постели, бразильский коммерсант через час появился в Белене. Его сразу же провели к Галвао ди Мело. У одетого в штатский костюм генерала на брючном поясе висела кобура с небрежно засунутым в нее револьвером.

Чувствуя себя очень неуютно, бразилец присел на краешек кресла.

– Я попросил тебя приехать в связи с исключительно важными, чрезвычайными обстоятельствами. Страна находится на грани краха. Мы переживаем небывало сложный момент в нашей истории. Президенту республики генералу Спиноле необходимо сейчас же связаться с послом Бразилии, чтобы тот согласился быть посредником между Спинолой и посольством Соединенных Штатов, так как Спинола намерен попытаться получить согласие на немедленный ввод войск НАТО в Португалию. Понятно? Вытряхни вашего посла из постели.

– Послушай, генерал, – произнес после некоторого раздумья бразилец, – я полностью тебе доверяю, но дело, которое вы здесь затеваете, чревато такими серьезными последствиями, что мне хотелось бы, чтобы генерал Спинола лично подтвердил эту просьбу.

– Хорошо, – согласился ди Мело. – Подожди здесь несколько минут, и я попытаюсь вызвать Спинолу. Он сейчас на заседании Совета национального спасения.

Галвао ди Мело вышел, а бразилец остался один в комнате, сожалея, что дал втянуть себя в пренеприятнейшую историю, которая еще неизвестно чем может окончиться.

Спинола появился лишь через час.

– Ди Мело объяснил вам суть нашей просьбы, – сказал генерал, – я хочу, чтобы вы немедленно передали ее бразильскому послу.

Бразилец покинул Белен и тут же направился на улицу Эменда, рядом с площадью Камоэнса, где находилась резиденция посла Бразилии.

Посол Фонтоура, несмотря на глубокую ночь, бодрствовал. Внимательно выслушав посланца Спинолы, он написал несколько фраз на листке бумаги, запечатал его в конверт, вызвал охранника и приказал срочно доставить записку в посольство Соединенных Штатов и передать лично в руки советнику Эберту Окуну. Охранник отправился исполнять приказ.

Было 5 часов 30 минут утра 29 сентября.

Большинство сотрудников посольства Соединенных Штатов с субботы так и не уходило домой, и в ночь на воскресенье окна многих кабинетов были освещены. Вся группа Эберта Оку на находилась на своих рабочих местах, ожидая исхода событий.

Судя по радиосообщениям, тщательно намеченный план действий с треском проваливался. Спинола не являлся хозяином положения, из остальных руководителей заговора одних арестовали, другие исчезли, не подавали признаков жизни, и, по всей вероятности, часть их уже покинула пределы страны. Армейские части остались верными правительству Васко Гонсалвиша, а главное – против заговорщиков выступили народные массы. Выступили организованно, сплоченно. Именно они, поддержанные военными, контролировали положение в столице, Порту и других основных городах.

– Этот Спинола, – сказал, зайдя в кабинет к послу, Окун, – оказался большим тупицей, чем я предполагал.

Скотт, сидевший у приемника, ничего не ответил и лишь недовольно передернул плечами. В этот момент раздался звонок внутреннего телефона, и дежурный сообщил, что мистера Окуна просят срочно спуститься. Его ждет человек с письмом.

Было шесть часов утра 29 сентября.

Эберт Окун, вскрыв конверт, дважды внимательно прочитал записку посла Фонтоуры, содержавшую всего три фразы: «Президент Спинола просит меня выступить посредником для переговоров с советником Постом о вводе вооруженных сил НАТО на территорию Португалии. Откровенно говоря, я не в курсе событий, происходящих в данный момент в Белене. Прошу сообщить ваше решение и ожидаю сеньора Поста в девять утра в помещении нашего посольства. Карлос Альберто Фонтоура».

– Передайте сеньору послу, – сказал Окун посыльному, – что для нас время, назначенное для встречи, удобно.

Безусловно, ни Окун, ни Пост не обладали полномочиями принимать столь ответственное решение, касающееся ввода войск на территорию чужой страны. И Уильям Колби не имел права принимать подобное решение. И президент Форд без консультаций с остальными странами – членами НАТО тоже не решился бы на такой шаг. Таким образом, просьба Спинолы была абсурдной, свидетельствовала о крайней ограниченности неудавшегося претендента в диктаторы, и Окун, будучи человеком неглупым, прекрасно понимал нереальность желания генерала.