Шесть негров на цыпочках обошли капитана, они хотели юркнуть куда - то в какой - то люк, но он заметил их и стал кричать, выплевывая, как фокусник, яблоки и биллиардные шары.

А негр, который упал, поднялся, и тут мы увидели красное расплывчатое пятно на его белых, необъятных, как юбка, брюках.

Мы тихо вернулись домой и безмолвно разделись. Мы разошлись по классам, но не успели закурить душистые наши египетские окурки, как пришел Алникпоп, воспитатель, и сказал, чтобы мы собирались на «американку».

Желудки наши тоскливо скрипели и волновались, когда мы шли на Курляндскую, к дому, где все еще лежал поваленный фонарь, и мостовая все еще не зацветала душистым и пышным золотом пшеницы.

Мы прошли голубым коридором в столовую.

Там были раскрыты окна, и звездные флаги висели под потолком, и ангелы, как всегда, блуждали в облаках пара с тяжелыми мисками каши.

Мы сели на наше обычное место под лозунгом «полощи зубы» и, когда мы садились, над нашими бритыми головами на белоснежной бумаге улыбался господин Гувер.

Он как бы предчувствовал, что выбьется в президенты.

Но он не предчувствовал того, что случилось минутой позже.

Минутой позже раздался отчаянный крик.

Мы только что отдали наши миски ангелу в белом халате и мы истекали слюной и нетерпением, когда раздался этот нечеловеческий вопль над нашими головами.

Перед нашим столом стояла начальница пункта. Седая, как лунатик на крыше, она, как статуя свободы в Нью - Йорке, протягивала свою бледную руку по направлению к стене. Ее глаза были полны ужаса. Мы обернулись.

Господин Гувер по-прежнему улыбался. Но он улыбался из клетки, он был перечеркнут крест - накрест химическим карандашом, а на веленевых его полях тем же химическим огрызком было начертано:

«Old Devil».

Мы не знали тогда, кто это сделал, но мы радостно, как один, поднялись со своих мест, когда седая начальница пункта, задохнувшись, крикнула:

- Вон!

Мы весело вышли на улицу, забыв свои миски и свой голод.

За эту историю нас навсегда лишили американской каши, нас коллективно посадили в пятый разряд и целых два месяца мы сидели без отпуска и прогулок.

Мы снова хлебали горячий мясной суп, от которого пахло треской и селедкой. И снова мы ели пшенную кашу с хорошими крепкими камнями.

Когда в середине лета мы были амнистированы и в первый раз отправились на Канонерский остров, «Старого Черта» уже не было в порту.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.