В конце февраля 1943 года у нас, на Волховском фронте, стало известно, что в такой-то день в Ленинград проследует прямой московский поезд - первый после прорыва блокады.

Этот поезд должен был идти от Москвы до Ленинграда более двух суток кружным путём и уже перед самым городом «прошмыгнуть»

через «коридор смерти» - горловину в шесть километров, простреливаемую врагом. Но обо всём этом никто не думал. Думали только об одном: долгожданный поезд, поезд победы, пойдёт, наконец, в Ленинград, железнодорожная связь города со страной восстановлена. Вот с этим-то поездом я и хотел вернуться в Ленинград.

Тёмная февральская ночь. Станция Войбокало близ Ладоги. Точнее: станции нет. Всё разрушено и погребено под снегом. Комендант и диспетчер - в глубоких блиндажах: станцию бомбят ежедневно. Наверху только вьюга...

Было странно стоять в одиночестве ночью на чёрном, обожжённом порохом снегу, в открытом поле, где неистовствовала буря и ветер поднимал стены снежной колючей пыли, слушать отдалённые раскаты артиллерии, видеть кровавые вспышки на горизонте и... ждать поезда Москва - Ленинград. Здесь естественнее было ждать чего угодно: бомбёжки, землетрясения, но только не поезда.

Иногда «случай» важен сам по себе, иногда же - теми ассоциациями, которые он вызывает. Мой принадлежит к числу последних. Передо мной то вставал Ленинград, заснеженный, окоченевший, и тогда в завываниях вьюги мне чудилось жалобное гудение оборванных, раскачивающихся на ветру трамвайных и троллейбусных проводов. То за снежными волнами, ходившими по полю, точно по океану, я различал израненные стены Шлиссельбургской крепости, верного часового Ленинграда, полтора года противостоящего натиску врага...

И вдруг в этом неистовстве, в этой дикой свистопляске я различил какие-то новые звуки. Минута... другая... и сомнений уже нет: это идёт поезд! Я вглядывался вдаль, ещё ничего не видел, кроме вьюги, но с каждой минутой слышал всё отчётливее этот победный, прорывающийся сквозь истерику вьюги шум приближающегося поезда. И вот уже видны три красных, слегка затенённых глаза, и мне кажется, что это сама Победа несётся на всех парах в героический город Ленина. Поезд остановился, и я прямо из царства мрака и холода шагнул в новый, чудесный вагонный мир...

... Как и тысячам других людей, мне пришлось видеть на войне многое. Но этот поезд, сокрушающий вьюгу, вынырнувший точно из другой эпохи, тогда ещё далёкой, но столь желанной эпохи мира, поезд, символизирующий бессмертный подвиг и победу Ленинграда, останется моим самым ярким воспоминанием великих военных дней...

А. ЧАКОВСКИЙ, корреспондент газеты «Известия»

Теплота

Четверо суток мы почти ничего не ели и спали на снегу, тесно прижавшись друг к другу. С тоской вспоминали о тепле родного дома, оставшегося по ту сторону фронта. Бывало, закроешь на мгновенье глаза - и сладкая, манящая надежда, то близкая, то невозможно далёкая, овладевает тобой - надежда на возвращение. Откроешь глаза - опять угрюмый лес, снега, удары пушек. Это тыл врага.

Командир вызвал нас вечером к себе и приказал отправиться в разведку. Мы пошли гуськом, углубляясь в чащу леса. В полночь вышли на поляну, увидели дом и весело переглянулись. Думали так: судьба, наверное, смилостивившись над нами, послала нам этот дом. Неужели нам сегодня спать в тепле и на полу?

Мы ускорили шаг и, не доходя метров 30 до дома, неожиданно остановились. «Ложись!» - топотом приказал командир лейтенант Лискунов. Мы залегли, ещё не совсем понимая, в чём дело.

В разбитом окне промелькнула фигура, вспыхнул яркий красно-жёлтый луч, и в воздух взлетела ракета. Потом вспыхнула ещё одна. Это, без сомнения, были сигналы. Но кому? Ждать пришлось недолго. Где-то слева в небе послышался шум мотора. Шёл немецкий самолёт. Все разведчики, пристально следившие за домом, чуть не ахнули от удивления. Из окна полились красно-жёлтые световые полосы. И снова в небо полетели ракеты.

Теперь уже нетрудно было догадаться, что этот дом являлся чем-то вроде маяка для фашистских самолётов, направлявшихся к Москве.

Тогда мы решили уничтожить сигнальщиков. Мы окружили дом и дали залп. Мы зажгли дом. Мы не ушли до тех пор, пока он весь не был охвачен пламенем.

... В эту ночь мы снова спали на снегу, тесно прижавшись друг к другу. Хотя мороз крепчал, странное дело, нам не было так холодно, как накануне. Я это ясно помню. Я запомнил это на всю жизнь.

К. НЕПОМНЯЩИЙ

корреспондент газеты

«Комсомольская правда».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.