108 минут

Утром, перед стартом, руководитель отряда космонавтов внес записи в свою маленькую карманную книжечку:

«Предполетный вес Ю. Гагарина: 68,5 кг, температура тела: 36,3 (по Цельсию), частота пульса в минуту: 88, частота дыхания в минуту: 14, артериальное давление: 120/70 (миллиметров ртутного столба); жизненная емкость легких: 4 600 (кубических сантиметров)».

В этой книжечке я прочитал и другие, более ранние заметки:

«Дома и в профилактории Юра чувствовал себя спокойно, уверенно, весело, оптимистично». «Валя молодец! С необычайной выдержкой и мужеством собрала она Юру в дорогу и проводила в путь, как настоящая жена космонавта».

Юрий Гагарин потом рассказывал мне о тех часах:

— Перед вылетом на космодром я был дома. Валя ушла в магазин, а я стал собирать вещи. Валя, конечно, все знала и очень мужественно переживала мой отъезд. Когда был только создан отряд космонавтов, наши жены образовали свой женсовет, и Валя вела в нем активную работу. Вообще-то она привыкла к моим командировкам, но тогда был особый случай. Так вот, пошла она в магазин, а мне поручила посмотреть за Леночкой и Галинкой. Я поглядел на своих девчонок и невольно приласкал Леночку, а Галинка была совсем кроха. Леночка понимала, что папка ее уезжает, и хотела мне помогать, да тут заплакала Галинка, и я стал ее пеленать. В шутку сказал я дочурке: «Какой это несознательный ребенок — папка собирается в космос, а она портит пеленки»... Пришла Валя, занялась девочками, а я поспешил закончить сборы.

Все это было позади.

В конце асфальтированной дороги, прорезавшей весеннюю степь, показалась серебристо-стального цвета космическая ракета. Она стояла в объятиях зеленых металлических ферм обслуживания. Гагарин посмотрел на нее через окно автобуса и сказал:

— Заждалась, голубушка!

Вспомнился ему первый приезд сюда, на космодром, с товарищами по отряду. Тогда так же, как и сегодня, стояла ракета. Она готовилась к полету с космическим кораблем, но в корабле должна была лететь собака. Юрий Гагарин вышел в тот день из автобуса, прошел по бетонным плитам поближе к ракете и остановился. Перед ним было изваяние из металла, символизирующее XX век.

Делясь своими первыми впечатлениями от ракеты и корабля, Юрий Гагарин потом говорил, что космический корабль показался ему красивее паровоза и парохода, самолета и самых необыкновенных мостов, дворцов и статуй, вместе взятых. Он говорил, что это новая красота нового века, она совершенна, как афинский Акрополь, и останется для людей всех стран на все грядущие времена.

Но время приближалось. Гагарину и Титову, одетым в космические доспехи, помогли подняться с кресел, хотя они вовсе и не нуждались в этом. Гагарин, неуклюже ступая, шагнул к двери автобуса, спустился по ступенькам и, когда почувствовал под подошвами бетонные плиты, воскликнул:

— Какое жизнерадостное солнце!

В тот день, как и накануне, Гагарин был оптимистичен и всем восхищался. Его радовали восход солнца и утренняя свежесть, порядки на космодроме и спортивный костюм, оранжевый космический скафандр и шутки друзей. Он, казалось, излучал свет, был добр и ласков. Не хотел ли Гагарин принести в вечный и бесконечный мир вне Земли только самое хорошее и доброе, что есть в человеке?

Весна — предтеча тепла и света, обновления природы. Весна 1961 года предвещала открытие новой эры.

Наступал «звездный час» человечества, о котором писал Стефан Цвейг: «Каждый шаг эпохи требует подготовки, каждое подлинное событие созревает исподволь... из миллионов впустую протекших часов только один становится подлинно историческим — звездным часом человечества... Если пробьет звездный час, он предопределяет грядущие годы и столетия». Этот час «предопределяет судьбу сотен поколений, направляет жизнь отдельных людей, целого народа или даже человечества».

«Звездный час» был прост и скромен. Так, возможно, было все просто и на палубе каравеллы Колумба, когда он подошел к берегам Америки.

Около автобуса Гагарина встретил генерал Каманин. Он обнял Гагарина, сказал ему: «До встречи в районе Саратова через несколько часов». Но тут все бросились к Гагарину, и Каманину пришлось наводить порядок. И тогда Гагарин подошел к Титову. Они «чокнулись» — коснулись друг друга гермошлемами, послышался певучий металлический звук. Космонавты подняли в приветствии руки и тотчас разошлись.

Мстислав Всеволодович Келдыш крепко пожал руку Гагарина и обнял его. Гагарин подошел к Сергею Павловичу Королеву. Королев не спал ночь, усталость оставила заметные следы на его лице.

Накануне вечером Королев пришел к деревянному домику космонавтов, в котором они должны были провести свою последнюю ночь перед стартом, позвал с собой Гагарина и Титова и пошел с ними бродить по дорожке. На фоне степной зари долго виднелись три силуэта. Королев говорил космонавтам о Земле и небе...