Выл светлый весенний вечер - один из последних вечеров мира. Кашин засыпал. Это небольшой тихий городок, в нем много деревянных домов, окруженных садами, старые церквушки, большая базарная площадь. Весна в сорок первом была причудливой: 8 мая снег засыпал Кашин. И вот наконец зазеленели сады. В тот вечер город выглядел особенно весенним.

Ина Константинова училась в девятом классе. Нельзя было назвать ее красавицей, но что - то привлекало к ней, - может быть, большая женственность, сочетавшаяся с силой характера, необычайная живость и вместе с тем задумчивость, высокая настроенность души; выражение ее лица быстро менялось, то говоря о мягкости, о беззащитности, то приобретая твердость, почти суровость; движения были порывистыми, глаза яркими. Через несколько месяцев ей должно было исполниться семнадцать лет; в ней было немало детского: она не могла порой удержаться от приступов беспричинного смеха, любила дурачиться, играть в «судьбу» или в «бутылку - указку», но когда проходили минуты веселья, Ина казалась взрослой, она много читала и много думала над прочитанным; ее увлекало искусство: античная скульптура и Рембрандт, Лермонтов и Гейне, Блок и Маяковский. Она пробовала писать стихи, вела дневник, в котором сказывалась ее одаренность. 22 июня Ина записала: «Что со мной было, когда я слушала эту речь! Сердце готово было выпрыгнуть от волнения... Неужели я - то останусь спокойно на своем месте? Нет! Нужно быть полезной Родине...»

10 февраля Ина написала заявление в райвоенкомат: «Я обращаюсь к вам с большой просьбой, которую, надеюсь, вы сможете выполнить. Я очень прошу вас взять меня в ряды Действующей Красной Армии. Дайте мне любую работу, любое задание. Я приложу все силы, чтобы оправдать доверие. Мне скоро будет восемнадцать лет, я кончила курсы сандружинниц, работала всю осень в госпитале, неплохо стреляю».

Изображая героев, люди древности приписывали им божественное происхождение и волшебные свойства. Антей был сыном Посейдона, он обретал силу, прикасаясь к земле. Сын Зевса, Геракл, обладал сверхъестественной мощью. Морская нимфа окунула своего сына Ахилла в Стикс, чтобы сделать его тело неуязвимым. Таких героев можно было воспевать, но им нельзя было подражать: могли ли смертные тягаться с небожителями? Сказочные были и герои средневековья; ими восхищались, но обыкновенный человек знал, что не для него меч - кладенец русского богатыря или рог Роланда.

Наши советские герои не упали с неба, они выросли на нашей земле; их вооружили не боги, а умные люди и хорошие книги. Их подвиги могут служить примером каждому юноше и каждой девушке.

На тихой улице тихого Кашина стоит маленький деревянный дом, в котором росла Ина Константинова. Ее родители Александр Павлович и Вера Васильевна были педагогами. С ранних лет они старались вдохнуть в любимицу Ину страсть к знанию, к книге. Я побывал в Калине, видел комнату Ины: на стене портрет Маяковского, на полке много книг, цветы. Возле дома садик. Ина любила грядки, любила собак и кошек. Ее детство и отрочество были пронизаны теплым светом раннего утра.

Семья сыграла большую роль в развитии Ины Может быть, она этого до конца не осознавало в те безмятежные годы, когда жила с своими родителями; чтобы оценить воздух, нужно очутиться в глубокой шахте. А когда налетела буря, Ина поняла, как крепки были нити, связывающие ее с семьей.

Осенью 1941 года отец Ины Александр Павлович был мобилизован, а Вера Васильевна с двумя дочерьми, Иной и Пеной, эвакуировалась: немцы приближались к Кашину. Младшей, Рене, было тринадцать лет. Ина, узнав о разгроме немцев под Москвой, писала отцу: «Милый мой, родной мой папуська! Ой, как мы рады - то все, ты себе представить не можешь!... Все было бы хорошо, если бы ты был с нами... Ты нам пиши скорее, а то мы ждем, ждем, мама уже стала духом падать тем более что письма к вам не идут».

Ина подала заявление в райвоенкомат зимой Она продолжала учиться, сдала экзамены. С нетерпением, минутами с отчаянием, она ждала ответа: не могла стоять в стороне. Наконец ответ пришел. 4 июня 1942 года Ина уехала, скрыв от родителей, куда она уезжает. Она им написала после отъезда: «Милые, родные, дорогие простите! Я знаю, что это подлость по отношению к вам, но ведь так было лучше. Я все равно не вынесла бы маминых слез. Не расстраивайтесь, не жалейте меня - случилось то, чего я всегда так хотела».

Ина - партизанка. В письмах к родным она старается их успокоить, говорит, что ей хорошо живется, что скоро она приедет в Кашин. Она признается: «Вот сейчас осталась в доме одна, и так захотелось вдруг увидеть вас всех, таких моих милых... Я все время вспоминаю: а дома сейчас завтракают, а сейчас папа с работы пришел, а сейчас спать ложатся, и очень ясно представляю вас всех. Ну, ничего. Скоро теперь увидимся». «Миленькая моя, я тебя всю - всю представляю ясно - ясно. И тебя, и папу и Реночку. А иногда ночью вдруг проснусь оттого, что мне живо - живо представится, что ты сидишь у меня на кровати, как когда - то дома. И мне так хорошо, так тепло. Проснусь - и нет никого, и все пусто. Знала бы ты, как я люблю и всегда любила вас всех! Я капризничала, не слушалась, дерзила, ну да. Но все равно всегда вы мне были дороже всего земного!» Узнав, что ее отец направляется в партизанский отряд, Ина ему пишет: «Правда ли это? Меня это очень обеспокоило. Ведь мамусе и так тяжело... Спасибо тебе за поздравление. Я просто не могу спокойно читать ваши письма. В самой трудной боевой обстановке я не плакала, а над твоим и мамусиным письмом разревелась, как будто опять стала кашинской девчонкой».

1 сентября 1942 года Ина встретилась с отцом. Александр Павлович рассказывает, что она не хотела ему объяснить, откуда у нее на руке струпья: пыталась скрыть, что немцы ее пытали. Когда отец назвал ее «девочкой», она запротестовала: «Папа, я уже не девочка, а разведчица Второй Калининской партизанской бригады». Но разведчица была еще девочкой и, узнав, что у отца в мешке сласти, не могла скрыть восторга. В тот же день Ина написала Вере Васильевне: «Милая, родная, любимая моя мамуся! Маленькое дорогое мое солнышко! Сегодня у нас необычайней - ший день: я встретила нашего старичка, моего папку... Очень тяжело, что вы с Регинкой остались одни...» Письмо от 27 сентября: «Мы с папой живы и здоровы. Он в нашей бригаде. Воюем помаленьку. Даже здесь, во вражеском тылу, рядом с немцами, я чувствую, что за линией фронта, далеко - далеко, есть у меня родная, дорогая мамочка, и мне делается тепло - тепло и немножко грустно».

Рена была на четыре года моложе Ины. В письмах к младшей сестре чувствуется материнская заботливость: «Реночке передайте, чтобы она помнила меня, писала мне почаще, чтобы слушалась вас, потому что потом и захотела бы послушаться, да будет поздно. И потом, мы в бой пойдем за наше счастье, которое не надо портить мелкими капризами. Я теперь очень жалею, что была такой глупой, непослушной капризницей». «Пенок, милая моя! Через несколько часов я уеду туда, куда нас посылают. Ты останешься на нашей Советской земле, в своей родной семье. Помни, Реночка, мы идем бороться за то, чтобы всем нам жилось хорошо и спокойно... С папой живем будто и не отец с дочкой. А ты там сиди смирно. А то в каждом письме пишешь, что мне завидуешь. Еще хватит и тебе воевать. Впереди много всего». «Реночка пишет, что вступила в комсомол. Поздравляю и целую. Только напрасно поторопилась. Меня огорчило то, что она с такой легкостью пишет: «Учусь неважно: некогда». Что же это такое? Выходит, пока была не комсомолкой, училась хорошо, а теперь можно и плохо. Так зачем же было вступать? Комсомольский билет - это не шутка. За него люди жизни кладут, а у нее получается вроде игрушки...»

В маленьком домике тихого Кашина по - прежнему живут Константиновы. Тихо стало и в самом доме: нет Ины, а Рена в Москве учится. Тихо в доме, но не пусто. «Большое не исчезает», - писала Ина; ее любовь к родным осталась в тихом доме, в сердцах двух кашинских учителей, в сердце студентки Рены. В любви молодой девушки к родителям, к сестре нет ничего исключительного, это - простое и понятное всем чувство. Но и в нем Ина показала себя большой, страстной, сильной и трогательной. Порой кажется, что у этой девушки сердце было чуть больше положенного...

У нее было много друзей; они менялись: она знала, как трудно найти верного друга. Она говорила, что, бывает, пройдешь мимо человека, не заметишь, а именно он мог бы стать другом, опорой в жизни. В дружбе она была требовательная и не скупилась на чувства. Долгое время она дружила с Люсей, и когда Люся уехала из Кашина, для Ины это было настоящее горе, первое горе ее жизни. Потом он*а сдружилась с одноклассником Федей Германом. Она тщательно проверяла свои чувства и поняла, что с Федей ее связывает именно дружба. Но все же Ина заметила: «Он утверждает, что я не откровенна с ним. Отчасти он, конечно, прав. Да ведь я не могу же быть вполне откровенной с мальчиком. Как - никак, ведь он же не Люся». Дружила Ина с одноклассницами: с Таней Мантьевой, Леной Дорогутиной, Кларой Калининой, Нюрой Пуделевой. Началась война. Из Москвы приехал Женя Никифоров, из Ленинграда - Рэм Меньшиков. Ина дружила и с ними, и с Юрой Садовниковым, и с Сашей Куликовым.

Она хорошо относилась к товарищам; может быть, она приукрашивала того или иного из них: это показывает щедрость ее сердца: злые люди никогда не страдают доверчивостью. Вот как она отзывается о своих сверстниках:

«Максим Пирушка замечательно рисует, играет и вообще во всех отношениях замечательный мальчик». «У Феди замечательные глаза, мягкие и теплые. Он много читает, даже очень много». «Валя Амбражунас, Искра Дампе и Олечка Руманова - все они мне очень нравятся. Олечка всегда такая ласковая», «Лидочка Кожина - прелесть!»

Любовь к товарищам придавала ей сил, радости, бодрости. 3 мая 1942 года Ина уже знает, что ее мечта скоро сбудется: через месяц ее отправят в тыл врага. Она пишет: «Сегодня с Сашей и ребятами долго гуляли. Забрались в гору, дошли до родника, напились, пошли обратно. Чудесно было идти между ними, чувствовать, что рядом твои друзья... Любимые, хорошие, говорить, слушать... Разве может быть что - нибудь лучше нашей молодости, нашей весны, нашего утра? Нет. В такие минуты весь мир любишь, хочешь раствориться во всем: в просыпающейся природе, в речке, в тумане утреннем - и так чувствовать себя частицей всего этого. Шли мы, держась за руки». Вот ключ к пониманию судьбы Ины - партизанки, Ины - героини: «Шли, держась за руки». Она выросла в ощущении любви к товарищам, любви к народу, любви к жизни.

Ина родилась в 1924 году, и советский мир был ее миром. Она говорила, будучи школьницей: «Жизнь - светлая дорога, не знающая движения назад, движения в прошлое. Будущее - оно мое. Оно должно стать моим. И станет». В шестнадцать лет она уже понимала: «Нужно сделать так, чтобы не жизнь вела меня по своему пути, а я двигала ею так, как это надо мне. Только тогда я буду иметь право называться человеком». Кто научил Ину этой мудрости? Не тот или иной педагог, не тот или иной руководитель комсомола, но все педагоги, все комсомольцы - все, что ее окружало: она с детства дышала советским воздухом.

Она встретила войну мужественно; с первых дней начала работать в военном госпитале. Она писала: «Защитить нашу Родину, наше счастье!» Она страдала вместе со всеми советскими людьми: «Заняли враги много, так много, что после того, как прогоним их, долго еще не войдет жизнь в обычную колею. Может быть, нам - то не удастся пожить спокойно и безмятежно. А ведь через много лет люди будут учить по истории о наших днях и позавидуют нам». В начале 1942 года она была уверена, что наши войска войдут в Берлин. Ее патриотизм был действенным: может быть, она и мало писала о своей любви к народу, но она жила одной страстью: отдать за народ свою жизнь.

Оказавшись среди новых, незнакомых людей, Ина не смутилась. Она быстро подружилась с партизанами. Она описывает своих новых друзей: «Гриша Шевачев, высокий, худой, еврейского типа мальчик, неглупый, развитой, не особенно крепкий, но вообще славный парень. Затем Игорь Глинский. Чудесный мальчишка. Удивительно милый. Умный, развитой, начитанный. Макала Березкин, смуглый, как цыганенок. Он всегда весел, всегда улыбается. Не отказывается ни от какого дела. Затем Леша Субботин. Он горел желанием хорошо выполнить задание, отличиться. За ним Боря Кулаков, очень маленького роста, черненький, остроумный, веселый хлопец. И последний - Сергей Некрасов, своеобразное лицо и своеобразный характер... Милые мои ребята! Нет, с этой группой я пошла бы, в огонь и в воду. Как они хорошо ведут себя в походе, в бою, дома... Мои дорогие, настоящие друзья!» В партизанском отряде был пятнадцатилетний Вадик Никоненок. Ина с ним дружила. Девушки удивлялись: «О чем ты с ним разговариваешь?» Ина отвечала: «А он такой интересный, развитой. У него много разных вопросов, все он хочет знать».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.