Ход Пономарева

- Может, завтра две команды соорудим! Возьмем по два рубщика - и пойдем навстречу друг другу.

- Давай.

В лагерь они возвращались пешком, вдоль ручья. Это всего лишь передышка - над расчетами сидеть допоздна. Скорнякову не нравится косогор, к которому надо привязывать станцию; Левинсон тоже от него не в восторге. Но это работа, которую ты делаешь не потому, что к ней привык, а потому, что это твоя работа.

- Ты знал Пономарева!

- Мало.

- Между прочим, он гнал магистральный ход как раз от Унахи к Олангро.

Солодков был в меланхолическом состоянии. Он всегда в него впадал, когда принимался рассматривать обгоревшие остатки фотографий.

- Видишь - это Бамако, здесь мы дорогу строили. А это - Свинемюнде, сразу после войны снимался, когда флот перегоняли... Ни черта не осталось. А ведь это ж память... Работал я, помню, в Казахстане. Жуткое дело - пески. И вот однажды натыкаемся мы в песках на парусник. Стоит, понимаете, двухмачтовый кораблик далеко от моря, песками занесен...

- Мираж!

- Сам ты мираж. Настоящий парусник. А метрах в пятидесяти от него - шлюпка. Тоже песком занесена. И никого вокруг. Мы уж думали-гадали, судили-рядили, что это могло быть. Может, их отливом захватило, и они по малой воде решили на шлюпке уйти... Может, и по-другому. Следов-то никаких. Были люди - не были... Ничего не осталось. Ничего.

- А парусник!

- Мы его потом на дрова извели. Порубили. Да-а...

Он старше Скорнякова и Левинсона лет на двадцать, и те любят над ним подтрунивать; впрочем, он и сам не упустит случая. Они сидят в сумрачной палатке, пьют чай, но проклятый косогор не дает Скорнякову покоя, и он нетерпеливо произносит:

- Ты перекурил, Саня! Займемся станцией.

Они садятся к столу, зажигают керосиновую лампу, раскладывают листы схем.

- Значит, так: пикет 403 и 405. Так... Метр сорок и метр двадцать. Ниже на два шестьдесят, Саня.

- Ясно.

- Дошли до угла. Тут надо прямую положить. Нужны координаты... Состыкуем с тем листом...

- Прислал Рыбак координаты пономаревских отметок, - вдруг вспомнил Солодков. - Да-а... Работал я вместе с Пономаревым. И на Тюмень-Сургуте и в Могочах. Смешной такой паренек, губастенький. Но изыскатель - от бога. Точно. В 69-м, когда Пономарев был начальником партии на Унахе, здесь шла борьба за северный вариант. Сейчас-то мы севером идем...

Левинсон вдруг вскочил из-за стола, бросился к раскладушке, выволок из-под нее картонный ящик.