Возвращение в отряд

- Мечты, мечты, где ваша сладость? - говорит Мошков. - Предлагаю идти за реальной смородиной, пока она не испарилась.

И мы пошли. Мох пружинил под ногами, чавкала торфяная жижа, жидкий, водянистый туман поднимался по берегам Колпашного ручья, который мы переходили раза три. И мошки не было. Разогнал ее дождь, на который мы и внимание обращать перестали. Удивительно шел все-таки Мошков. Ставил он свои коротковатые ноги как-то даже с ленцой, слегка загребая ими, но двигался так споро, что Володя и я стали отставать.

- Ну, ты и ходишь, - сказал я Ване уже потом, когда пришли на бывшую гарь и отдышались. - Как марафонец...

- Я же турист. Мы с нашими заводскими столько прошли - и Украину, и Карпаты, и среднюю полосу. А в Белоруссии одной сколько исходили... Там же наших орловских в войну полегло... Могилы навестили... Где надо - поправили...

Тихо в тайге. Остро пахнет мокрой травой, хвоей, прелыми листьями, горьким смородинным листом. Осенью пахнет. Холодными октябрьскими рассветами. Ваня собирает ягоды в котелок. Сам ест мало: ребят в лагере хочет угостить. Выбирает самые крупные, отборные гроздья, находит ягодное место - сразу аукает, зовет к себе. Мошков один на белом свете. Рос в детдоме, потом завод дорожных машин в Орле, потом вот БАМ, тайга...

Вернулись в темноте. Туман находит волнами. Сердито катится рядом с палаткой распухший ручей, ворочает камни и коряги.

Ложимся спать. Арекаев гасит свечу, тихо говорит, отвечая своим каким-то мыслям:

- Картошку старший брат поможет выкопать. А там Володя из армии придет. Денег еще им пошлю...

- Большая семья?

- Пять братьев, две сестры. Все дома, в Мордовии. Мать пишет: «Один ты, Ванюша, по стране гоняешь».

Иван еще что-то говорит. Сон обрывает нас. ... Просыпаюсь утром - ребята уже разбирают топоры.

- Догоняй, - говорит Мошков, выходя из палатки.

Дождя как не бывало. Солнце. Прихожу на просеку. Привычная тяжесть пилы, режущей плотную древесину, крик «Смотри!» и глухой удар ствола. И так час за часом. День за днем. До снега надо успеть подчистить участок между 460-м и 470-м пикетами.

Краем глаза смотрю, как работают ребята. Как напряжены сейчас их тела, как ловки движения, как точен глаз. Лесная горячая работа.

Через год здесь, на разъезде Колпашный, должен остановиться первый поезд. Через год...

Шаг к Амуру

- Попробуем для начала, пока фотографов нет, - сказал Иван Ефимович и осторожно покосился на меня. - Как бы не промазать...

Жунин взял в руки путевой молот с длинной ручкой и с двух сильных ударов забил костыль. Потом другой, третий...

- Плохо, - покачал он головой. - Потерял квалификацию. На кране работаю. А раньше, бывало, с одного удара вколачивал. Потренироваться надо, пока еще время есть...

Этот разговор происходил за несколько часов до очень важного, можно сказать, даже исторического события: на западном участке Байкало-Амурской магистрали должны были уложить первые метры рельсов. Ивану Ефимовичу Жунину, машинисту железнодорожного крана в СМП-288, поручили забить «серебряный» костыль. Иван Ефимович родом из Горьковской области. Но вот уже полтора десятка лет строит дороги в Сибири. Здесь он женился. Здесь и дети у него родились, подросли, в школу пошли. Так что корни у него сибирские вроде.