Кто из журналистов не мечтает как-нибудь на досуге, в тишине и спокойствии вернуться к своим старым командировочным блокнотам и обстоятельно, с трогательной грустью, свойственной мемуарному жанру, рассказать обо всем, еще не рассказанном!... Увы, отнюдь не элегические чувства заставили меня обратиться к старым блокнотам. Повод для воспоминаний оказался скандальным (в мировом масштабе), а вызванные им чувства - брезгливыми. Я вернулся к старым блокнотам в дни, когда сообщения телеграфных агентств стали особенно тревожными, когда люди мира вели скорбный счет жертвам насилия во Вьетнаме, Греции, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. В эти дни все чаще появлялись на газетных полосах три зловещие буквы: ЦРУ. Я не мог не вспомнить о нем, своем американском знакомце, о трех встречах с ним, весьма обходительным, весьма общительным парнем. Встреча первая-ФРАНЦИЯ Алекс Корнс сам завязал наше знакомство во время экскурсии. Французские студенты пригласили иностранных гостей и журналистов, приехавших на их национальный съезд в Дижоне, посетить известнейшие в Бургундии винохранилища. Съезд еще не начал работать. Кто же мог устоять от подобного приглашения! Тан что автобус наш оказался основательно забитым - свободного места для меня, во всяком случае, не оказалось. И вдруг светлоглазый мужчина любезно подвинулся, чтобы можно было присесть рядом. Назвал себя: Алекс Корнс из США, представитель Национальной студенческой ассоциации в Париже.

- А вы, кажется, из Советского Союза?

- Да, именно так. Журналист из «Комсомольской правды».

- Простите, а ваша фамилия? Вы, случайно, не были раньше в Гарварде? Были? Ну да, я вот и смотрю, что знакомое лицо. Читал перепечатку вашей статьи с фотографией автора в «Кримсоне», университетской газете. Кое с чем согласен, а с чем-то нет.

- А вы были в это время в Гарварде?

- Нет, на два года уезжал. Потом вернулся уже в аспирантуру. Мы болтали всю дорогу, вспоминая Альма матер Алекса. И в погребах винохранилища два советских члена делегации студенческого совета и «примкнувший» к ним американец образовали единую группу. Аленсу повезло. Эксперт хранилища удостоил гостей из СССР особой чести, угостив самым тонким по вкусу и старым по выдержке белым вином Бургундии. А потом, когда потекли будни съезда, мы с Алексом почти не виделись. Наша делегация разместилась в студенческом общежитии, а он где-то в другом месте. На наши вопросы друзья из союза студентов только отвечали: Алене очень разговорчивый парень, наверное, опять с кем-то беседует. Ну что же, это вполне естественно. Все иностранные гости съезда приехали во Францию, надо думать, с одной целью: как можно больше поговорить с французскими сверстниками, обменяться мыслями по вопросам, которые волнуют студенчество. Зарубежные гости съезда поднимались на трибуну, за которой висел огромный транспарант «После хлеба образование - важнейшая потребность человека», и приветствовали делегатов. При всем разнообразии индивидуальных и, наверное, национальных особенностей ораторов они все говорили по одной схеме. Коротко рассказывали о тех, кого они представляют, о студентах своей страны, и желали успехов в работе Национального союза студентов Франции. Вежливые аплодисменты в ответ. Такова традиция. И вдруг первая сенсация. В зал входят делегаты университетской федерации Кубы, опоздавшие на открытие съезда. И прорывается что-то невероятное для студенческого парламента. Все вскакивают с мест. Бурно и долго аплодируют, повернувшись к парням в скромных солдатских рубашках. Тут-то я и увидел другого Корнса. Когда пришла его очередь появиться на трибуне, он пошел к президиуму на прямых, словно негнувшихся ногах. В длинной узкой спине напряжение. Хотя говорил американец спокойно, чувствовалось, что он крайне раздражен. Из-за чего же? Из-за кубинцев? Но надо Же быть реалистом. Он мог и заранее знать, что к посланцам революционной Кубы съезд, представляющий весьма полевевших студентов, отнесется с симпатией. Но представитель НСА не разделял чувств собравшихся. Он просто начал поучать делегатов университетов и колледжей Франции, что они должны делать. Наглея от собственного красноречия, он дошел до того, что призвал съезд осудить нашу страну... за милитаризм. Добрая половина зала ответила на провокацию чисто по-французски. Делегаты сняли башмаки и принялись изо всех сил колотить ими по столам. Американец покинул трибуну. Еще несколько дней мы виделись на заседании комиссии по международным делам. Корнс взял себя в руки и опять производил впечатление человека выдержанного и уравновешенного. Он был очень активен. Рассылал записки, часто требовал слова. То и дело он подходил к знакомым делегатам и, дружески полуобняв за плечи, что-то улыбчиво объяснял. Сидел он чаще всего рядом с шотландкой, представительницей МСК - КОСЕК, проамериканской международной студенческой организации. В международной комиссии дискутировался вопрос о том, будет или не будет НСС Франции вступать в Международный союз студентов, сохранив и членство в МСК - КОСЕК. После бурных дебатов, на которые иностранных гостей не допустили, съезд решил, что вопрос о вступлении в МСС следует отложить на полгода. И желания и времени беседовать с Корнсом не было. Прощаясь, он, наверное, ради вежливости просил заходить к нему в гости, если доведется быть в Париже. Я вспомнил тогда, что кто-то из французов рассказывал об огромной парижской квартире представителя НСА, где всегда интересно, а хозяин отменно щедр. Встреча вторая - БРАЗИЛИЯ В тот же самый год, через четыре месяца после съезда НСС Франции, журналистская судьба занесла меня на край света, в столицу самого южного штата Бразилии - Риу-Гранди ду-Сул. Федерация университетского спорта (ФУС) выбрала Порту-Алегри для очередной универсиады - летних спортивных соревнований студентов. Специальным рейсом «ИЛ-18» перебросил через Атлантику большую группу наших спортсменов. Ее украсили В. Брумель, И. Тер-Ованесян, Т. Пресс и Т. Ченчик. В общем, команда на высшем уровне. Созвездие этих имен и имен их конкурентов сулило блестящие результаты. Одновременно со спортивными соревнованиями проходила конференция ФУСа. Один вопрос неожиданно накалил обстановку собрания: выбиралось место проведения очередных студенческих игр. Свои услуги предложила жаждущая политической рекламы салазаровская Португалия. Из Лисабона специально прилетел министр по делам молодежи и спорта. Он беззастенчиво вербовал членов конференции на свою сторону. Энсперты и тренеры категорически заявили, что в Португалии нет техни-ческих условий для проведения спортивных соревнований мирового уровня. Однако давление на делегатов не ослабевало. И как раз в этот момент в Порту-Алегри появился Алекс Корнс. Собственной персоной. Совершенно неожиданно я буквально натолкнулся на него в ресторане гостиницы.

- Какими судьбами, мистер Корне? Вы уже покинули Париж? Мне показалось тогда, что Алекс даже растерялся. Уж не померещилось ли ему, что он стал объектом международной слежки и специально в Бразилию послали человека за ним приглядывать? Оказалось, что Алекс продвинулся по карьерной лесенке НСА и стал вице-президентом ассоциации по международным делам. Корне сказал, что конференция ФУСа его вообще-то мало интересует. Просто ему очень хотелось побывать в Бразилии. Представился такой случай, так почему бы не съездить в гости к тропическому гиганту? А что касается места проведения спортивных игр, то не все ли равно, в Португалии или Болгарии. Значения не имеет.

- Отдайте тогда, Корнс, свой мандат. Мы проголосуем за принципиальное решение.

- Да вы шутнини...

- От шутника и слышим. А на самом деле все было нешуточным. Корне остался Корнсом. И опять он проводил долгие часы с делегатами. О чем уж он с ними говорил, можно было лишь догадаться. Все его усилия, однако, оказались тщетными. Конференция отказалась от услуг Португалии. Корне остался в меньшинстве, голосовавшем за сала-заровцев. Закончились игры, на которых наши спортсмены заняли первое место. Завершила свою работу и конференция. В честь этих двух событий университет штата Риу-Гранди ду-Сул дал карнавал. Это было зрелище необыкновенное. Достаточно сказать, что начался он в двенадцать часов ночи и продолжался целые сутки. Несколько тысяч человек танцевали самбу. Тысяч! А темп самбы все нарастает, и ты, простой свидетель этого праздника красок, цветов, ритма, уже не принадлежишь себе. Самба затягивает как водоворот. А вокруг тебя все девушки - красавицы. И как только умудрились выделить среди них одну, ставшую «мисс мира» 1964 года! И вот среди этого шумного бала, но, наверное, не случайно мистер Корне начал вдруг... оправдываться. Спорить с ним совсем не хотелось. Но чего не сделаешь ради «международного» понимания! Так или иначе, но ведь Корне интересен не сам по себе. Он был официальным представителем американских студентов, а мы по личному опыту знали, что многие из них не разделяют взглядов мистера Корнса. А может быть, и он просто заблуждается? Ему следует открыть глаза, что-то разъяснить? Эх, знать бы тогда не только о взглядах и манерах, но и об источниках доходов мистера Корнса! Но хотя мы и тогда не питали особых иллюзий насчет чистоплотности нашего знакомца и были неплохо осведомлены о цепких и длинных руках ЦРУ, мысль, что перед нами просто платный агент, не приходила нам в голову. Итак, мы с Сашей Брычковым, тогдашним секретарей Студенческого совета СССР, не единожды чертыхнулись, но покинули карнавал: другой возможности поговорить с Корнсом не было - и он и наша делегация уезжали на следующий день. О чем мы говорили? Бывший гарвардец убеждал нас в том, что надо больше верить друг другу. Что все советские слишком тенденциозны и прямолинейны. Уперлись, мол, на своих принципах - и ни с места. Больше широты, больше терпимости ко взглядам инакомыслящих. Мы же не могли не напомнить ему, что рекламируемая им «широта» взглядов не очень вяжется с его поведением в Париже и с недавним голосованием. Корнс довольно неуклюже оправдывался и всячески старался произвести впечатление «парня, с которым можно ладить». Проболтали мы с ним до рассвета. Утром Корне попался в коридоре уже с чемоданами.

- Еду на машине в Рио.

- Но это же далеко?

- Далековато. Дорога, пожалуй, займет неделю, зато увижу страну.

- Можно позавидовать. А мы самолетом. Если билеты будут в порядке, сразу домой.

- Привет.

- Бай-бай. Мы отбыли в тот же день. Лететь из Порту-Алегри в Рио-де-Жанейро даже на реактивном самолете часа три. В чудесном городе у океана мы неожиданно застряли. В отлетавших европейским рейсом самолетах свободных мест не было. И нас обещали устроить в одном из дополнительных полетов. Мы с радостью воспользовались свободным временем, чтобы излазить весь город - от фавел, бедных лачуг на горе, до блистательной Копанабаны... А наутро, которое вечера мудренее, надумали заглянуть в Национальный союз студентов Бразилии: Саша Брычнов должен был передать его руководителям официальное приглашение направить делегацию в нашу страну. Так мы очутились в небольшом особнячке на одной из многочисленных набережных Рио. Ни председателя союза, ни секретарей на месте не оказалось. Их всех представлял неразговорчивый толстяк с огромной сигарой, которую он даже не вытащил изо рта, отвечая на наши расспросы. После того, как парень пробурчал что-то себе под нос, все же выяснилось, что лидеры союза беседуют с каким-то американцем, и мы можем их разыскать в такой-то комнате. Да, все обстояло именно так. Не кто иной, как Алекс Корнс, витийствовал перед лидерами бразильсних студентов.

- Хау ар ю, Алекс. Вот это да! Вот это техника! Сказал, что едешь в Рио на машине. Выехал только вчера и уже здесь. Вот это скорость, почти что реактивная. И все для того, чтобы мы не знали об этой встрече. Алекс, ну чего тут таиться? Смешливые бразильцы грохнули в ответ. Мистер Корне покраснел до корней волос - совестливый, оказывается. Мы поприветствовали всех и вышли - зачем мешать беседе, - оставив адрес своего отеля парню с сигарой. Позднее ребята из НСС разыскали нас в гостинице. Смеясь, рассказывали, что разговор с Корнсом у них расклеился. А прервали мы его как раз в тот момент, когда он распинался в большой любви НСА к бразильским студентам и обещал всяческое содействие, даже денежное. Это - смешное. А потом было трагическое. Через две недели, когда мы уже вернулись домой, в Бразилии было свергнуто законно избранное правительство Гуларта и к власти пришли военные. В первый же день переворота полицией был спален небольшой особняк на набережной Рио, где помещалось руководство студентов. Союз разогнали. Насколько я помню, никакого протеста по этому поводу от американского НСА бразильцам не поступило. Встреча третья - США Невероятное почти всегда имеет невероятное продолжение. Мне все-таки было суждено встретиться с Корнсом в третий раз. И не где-нибудь, а в самой штаб-квартире НСА - в Филадельфии. Редакция «Комсомольской правды» еще раз командировала меня за океан. Представилась возможность в составе дискуссионной группы объехать несколько университетов. Национальная студенческая ассоциация - одна из самых массовых организаций США. По существу, все учащиеся колледжей и университетов принадлежат к ней. А всего их более 1 200 000. Младое это племя очень разношерстно. Его взгляды, представления, политические симпатии, общественная активность зависят и от района страны, и от традиций колледжа, состава его преподавателей, да мало ли от чего! Многие детали встреч с сотнями студентов сейчас потускнели и стерлись, но при всей мозаичности старых впечатлений сохранилось одно. И оно самое главное. Студенты в США повзрослели, посерьезнели. Кризис в Карибском море, война во Вьетнаме внесли в размеренную университетскую жизнь тревожные ветры войны, сомнения и боли. Неизбежно ли это? Что можно сделать, чтобы снова стало все спокойным? Как понять сегодня привычные слова - «честь Америки»? Множество вопросов обрушилось на американское студенчество. Начался мучительный процесс если не прозрения, то, уж во всяком случае, переосмысления старых лозунгов, принципов и даже традиций. Чувства собственной вины, пожалуй, не возникало, но вина общества стала ощущаться сильнее. Как можно жить в слепой изоляции от мира, который столь долго представляли в ложном свете? Тяга к информации, желание самим разобраться в запутанных международных проблемах подтолкнули интерес и к нашей стране. И всюду, почти в каждом колледже или университете, студенты спрашивали, что мешает развитию связей между молодежью наших двух стран, кто здесь виноват, что практически можно и нужно сделать. На этот вопрос должны были ответить только в одном месте - в штаб-квартире Национальной студенческой ассоциации США, в Филадельфии. Представителя КМО СССР Геннадия Елисеева не пришлось долго уговаривать, и он взял меня с собой, чтобы побеседовать со старым знакомцем. Принял нас Корнс, изобразивший крайнюю степень радости, и технический работник его аппарата, великолепно говоривший по-русски. Одна из особенностей НСА, что президент, вице-президенты и секретари переизбираются каждый год, но работники-специалисты могут прослужить в ассоциации много лет. После весьма короткой ознакомительной беседы Корнс предложил задавать вопросы. Геннадий Елисеев сразу перешел к делу - слишком много однотипных вопросов было в предыдущие дни от американских студентов.

- Что вы предполагаете сделать для расширения связей и взаимного знакомства между студенчеством и молодежью США и СССР? Алекс словно изучающе посмотрел светлыми глазами на своего помощника, потом на нас. Он был у себя дома, но ответил без особой уверенности.

- Эти связи нужно расширять.

- Но как? Что вы конкретно предлагаете?

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.