Было это в апреле 1910 года в Одессе, в знойный полдень, знойный даже для города на юге России. В то время я жил, как тогда говорилось, «на всем готовом», то есть на полном пансионе, заканчивая среднее образование, в квартире известного на юге журналиста, редактора «Одесских новостей» Петра Титовича Герцо - Виноградского. Я был один в квартире и готовился к экзаменам. Кто - то позвонил коротким и сильным звонком. Я открыл дверь. Вошел коренастый, плотный, загорелый человек в чесучовом пиджаке, снял фуражку с белым верхом, повесил ее на крюк вешалки и, не говоря ни слова, прошел в столовую и сел.

- Петра Титыча нет, - сказал я, не очень удивляясь тому, что гость держит себя непринужденно: таковы были обычаи в доме Петра Титыча.

- Вы, собственно, кто? - спросил гость, хотя мне бы полагалось спросить его об этом. Но я объяснил, кто я, и гость кивнул. Потом посмотрел на разбросанные на столе тетради и книги.

- Зубрите?.. - И, помолчав, спросил: - А пиво в этом доме водится? Я ответил, что водится, но, вероятно, выпито вчера за ужином.

- Как вас по имени? Я сказал.

- Меня зовут Александр Иванович. Гость полез в карман и высыпал на стол горсть мелочи, подумал немного и, вздохнув, погладил усы и бородку.

- Слушайте, юноша. Давайте запрем квартиру и сходим с вами за пивом. Я бы сходил, да сколько унесешь - три бутылки. Стоит ли мараться. А вдвоем - полдюжины. Где поблизости пивная лавка?

- Санценбахера? На Торговой, Гость встал, взял фуражку. Я запер дверь на ключ, мы вышли и не торопясь пошли по Ольгиевской. Он шел легкой походкой, по крепкому, загорелому затылку, широким плечам в нем угадывалась большая физическая сила, вероятно, это придавало Александру Ивановичу спокойную самоуверенность. Я понемногу стал догадываться, кто этот человек, но все же сомневался: в квартире Петра Титыча он появился в первый раз. Может быть, это просто знакомый - капитан «Русского общества пароходства и торговли» или пароходный механик? Уж очень прост в обращении был этот человек, а писатель в моем представлении должен быть солиден, величав, вроде Боборыкина или Семена Юшкевича. Мы купили шесть бутылок пива, и тут мне только пришла в голову мысль, что с пивными бутылками, притом в форменной ученической куртке и фуражке шествовать по улицам не полагается. На мое несчастье, на самом углу Ольгиевеной, почти у дома, появился старик - кокарда на околыше и петлицы на кителе были министерства народного просвещения, это я разглядел еще издали. Старик устремился к нам.

- Воспитанник, - сказал мне старин, - предъявите ученический билет. В нем разве не сказано: дорожа своей честью, воспитанник обязан дорожить честью учебного заведения? А вы что? Извольте поставить бутылки. И тут возник Александр Иванович. Отодвинув меня, он стал между мной и стариком с кокардой.

- С кем имею честь?.. Желательно знать, кто требует билет у моего племянника?

- Это ваш племянничек? - с ехидством сказал старик. - Хорошо же вы воспитываете вашего племянника.

- Воспитываю в духе чинопочитания и уважения к старшим, будучи поручиком в отставке, - твердо и угрожающе сказал Александр Иванович. - А что до пивных бутылок, то младшему надлежит оказывать посильную помощь старшим. У меня, как видите, шести рук нет. Пойдем, Коля... И мы пошли, не обращая внимания на остолбеневшего старика, пошли, хотя я отроду Колей не был. Вот эта уличная сценка открыла мне глаза.

- Вы Куприн? - спросил я. Александр Иванович сощурил глаза, и тут они мне показались татарскими, и весь облик его напомнил крымского хана, как я его себе представлял.

- Читали? Я ли не читал! Читал и перечитывал «Реку жизни», «Изумруд», «Штабс - капитана Рыбникова». Вероятно, я об этом говорил очень многословно, восторженно. Александр Иванович пил пиво, молча подвигал и мне стакан. Потом ему, видно, надоели славословия, он встал, прошел в кабинет. Он лег на диван - я видел это из столовой. Но лежал недолго, потом рассматривал фотографии и одну - портрет Чехова с надписью - подержал немного в рунах и бережно поставил на место. Я прикрыл дверь. До вечера в кабинете была тишина. Только иногда были слышны шаги. Так был написан рассказ «Леночка». Он появился в газете «Одесские новости». В Одессе, которая любит сенсации, говорили, что рассказ был написан в ресторане Додди, написан для того, чтобы оплатить счет, что за рассказ был заплачен колоссальный по тем временам гонорар - пятьсот рублей. Но рассказ был написан в квартире редактора «Одесских новостей» Петра Титыча Герцо - Виноградского, и он спустя годы показывал гостям стол в своем кабинете и торжественно объявлял: «За этим столом Куприн писал «Леночку»«.... Потом была бессонная ночь, появился бочонок бессарабского вина, и тот, кто несколько часов назад написал рассказ о первой любви, жадно пил вино, стакан за стаканом, и когда кто - то поднял тост за писателя Куприна, «создавшего сегодня новый шедевр», Куприн слушал с усмешкой, исподлобья оглядывая сидевших за столом... Впрочем, об этой ночи я уже писал однажды в книге о Чехове, Бунине и Куприне, писал, правда, скупо: «Однажды счастливый случай доставил мне возможность увидеть Куприна...» Но тогда я не сказал о том, как появился Александр Иванович в квартире редактора «Одесских новостей» и что за этим последовало...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.