- Обработка информации очевидна.

- Обработка информации еще не синоним мышления. Обмен репликами продолжался и дальше. Особенно взбудоражила зал ледяная симфония - облака - пилы и гигантские бруски льда в голубом небе. Фильм кончился, вспыхнул свет, и все замолчали, словно вместе со светом напомнила о себе привычная осторожность в суждениях. Председательствующий, академик Осовец, тотчас же уловил ее.

- Здесь не симпозиум, товарищи, и не академическое собрание, - спокойно напомнил он, - мы все, здесь присутствующие, представляем особый комитет, созданный по решению правительства со следующими целями: определить природу розовых облаков, цель их прибытия на Землю, агрессивность или дружественность их намерений; войти с ними в контакт, если они являются разумными, мыслящими существами. Однако увиденное еще не позволяет нам прийти к каким - то определенным выводам или решениям.

- почему? - перебил из зала чей - то уже знакомый басок. - А фильм? Первый вывод: превосходный научный фильм. Бесценный материал для начала работы. И первое решение: широко показать его повсюду - и у нас и на Западе. Каюсь, очень приятно было все это выслушать. Столь же приятным был и ответ председателя:

- Так же оценили фильм и в правительстве. И такое решение уже принято. А товарищ Анохин включен в состав рабочей группы нашего комитета. И все же, - продолжал академик, - фильм еще не отвечает на многие интересующие нас вопросы: откуда, из какого уголка Вселенной прибыли и нам эти гости, какие формы жизни - едва ли белковые - они представляют, какова их физико - химическая структура и являются ли они живыми разумными существами или биороботами с определенной программой действий. Можно задать еще много вопросов, на которые мы не получим ответа. По крайней мере сейчас. Но кое - что предположить все - таки можно, какие - то рабочие гипотезы можно обосновать и выступить с ними в печати. И не только в научной. Во всех странах мира люди хотят услышать о розовых облаках не болтовню кликуш и гадалок, а серьезную научную информацию, хотя бы в пределах того, что нам уже известно и что мы можем предположить. Можно, например, рассказать о возможностях и проектах контактов, об изменениях земного климата, связанных с исчезновением ледяных массивов, а главное, противопоставить отдельным мнениям об агрессивной сущности этой, пока еще неизвестной нам цивилизации факты и доказательства ее лояльности по отношению к человечеству.

- Кстати, в дополнение к уже высказывавшимся в печати объяснениям, - проговорил, воспользовавшись паузой, сидевший рядом с Зерновым ученый, - можно добавить еще одно. Наличие дейтерия в обыкновенной воде незначительно, но лед и талая вода содержат еще меньший процент его, то есть более биологически активны. Известно также, что под действием магнитного поля вода меняет свои основные физико - химические свойства. А ведь земные ледники - это вода, уже обработанная магнитным полем Земли. Кто знает, может быть, это и прольет какой - то свет на цели пришельцев.

- Признаться, меня больше интересует их другая цель, хотя я и гляциолог, - вмешался Зернов. - Зачем они моделируют все, что им приглянулось, понятно: образцы пригодились бы им для изучения земной жизни. Но зачем они их разрушают?

- Рискну ответить. - Осовец оглядел аудиторию, как лектор, получивший записку; он отвечал не только Зернову. - Допустим, что уносят они с собой не модель, а только запись ее структуры. И для такой записи, скажем, требуется разрушить или, вернее, разобрать ее по частям до молекулярного, а может, и атомного уровня. Причинять ущерб людям, уничтожать их самих или созданные ими объекты они не хотят. Отсюда синтезация и после опробования последовательное уничтожение или, вернее, разборка модели.

- Значит, не агрессоры, а друзья? - спросил кто - то.

- Думаю, так. Во всяком случае, они невраждебны, - осторожно ответил академик. - Поживем - увидим. Вопросов было много; одни я не понял, другие забыл. Запомнился вопрос Ирины, обращенный к Зернову:

- Вы сказали, профессор, что они моделируют все, что им приглянулось. А где же у них глаза? Как они видят? Ответил ей не Зернов, а сидевший с ним физик.

- Глаза не обязательны, - пояснил он. - Любой объект они могут воспроизвести фотопутем. Создать, допустим, светочувствительную поверхность так же, как они создают любое поле, и сфокусировать на ней свет, отраженный от объекта. Вот и все. Конечно, это - только одно из возможных предположений. Можно предположить и акустическую «настройку» подобного типа и аналогичную «настройку» на запахи.

- Убежден, что они все видят, слышат и чуют лучше нас, - произнес с какой - то странной торжественностью Зернов. На этот раз в зале не засмеялся ни один человек. Реплика Зернова как бы подвела итог увиденному и услышанному, как бы раскрывала перед ними всю значительность того, что им предстояло продумать и осознать.

Письмо Мартина

После Толькиного ухода я долго стоял у окна, не отрывая глаз от заснеженной асфальтовой дорожки, соединявшей мой подъезд с воротами на улице. Я надеялся, что придет Ирина, теоретически она могла бы прийти - не из сердобольности, конечно, а просто потому, что по телефону она не могла ни сообщить мне новости, ни передать поручения: телефона у меня пока не было. А нас связывали деловые отношения: она была секретарем особого комитета, а я - его референтом. К тому же нам предстояла совместная командировка в Париж на международный форум ученых, посвященный волновавшему весь мир непостижимому феномену розовых облаков. Возглавлял делегацию академик Осовец, я и Зернов ехали в качестве очевидцев, а Ира в более скромной, но уж наверняка более важной роли - секретаря - переводчика. Она ведь знала не менее шести языков. Кроме того, в состав делегации был включен Роговин, физик с мировым именем, обладатель того насмешливого баска, который запомнился мне еще на просмотре фильма в конференц - зале. Командировка была уже подготовлена, необходимые документы получены, до отъезда оставались считанные дни, и нужно было о многом договориться, тем более что Зернов уехал в Ленинград повидаться с семьей и должен был вернуться со дня на день... Но, честно говоря, мне совсем не потому хотелось увидеть Ирину. Я просто соскучился по ней за эту неделю невольного заточения, даже по ее насмешкам соскучился, даже по дымчатым прямоугольным стеклышкам, отнимавшим у нее какую - то долю обаяния и женственности. Меня уже нескрываемо тянуло к ней - дружба не дружба и даже не влюбленность, а то смутное и неуловимое, что подчас неудержимо влечет к человеку и вдруг исчезает в его присутствии. «Тебе нравится она?» - спрашивал я себя. «Очень». «Влюблен?» «Не знаю». Иногда мне с ней трудно, иногда она меня просто злит. Где - то симпатия вдруг перерастает в глухое недовольство, и хочется говорить ей колкости. Мы с ней очень разные по характеру, привычкам, и, наверно, поэтому это различие заостряется вдруг, как бритва. В таких острых ситуациях по ее уничтожающей оценке мое образование - это компот из Кафни, Хемингуэя и Бредбери, а в моей ответной реплике ее эрудиция - это вермишель из «Техники - молодежи» за позапрошлый год. Иногда мне хочется сравнить ее с сушеной воблой и лапутянским ученым, а в ответ она снисходительно относит меня и племени Ивановых - седьмых и Присыпкиных. И все же мы в чем - то сходимся. Тогда нам обоим интересно и весело. Эта странная и забавная дружба началась сразу же по окончании памятного просмотра в Академии наук. Я долго сидел в углу, пока не разошлись доктора и кандидаты наук и не потухла люстра, упаковал бобины и коробки, сложил все в свою спортивную сумку и опять сел. Ирина молча смотрела на меня сквозь дымчатые стеклышки.

- А вы не двойник? - вдруг спросила она.

- Двойник, - согласился я. - Как это вы догадались?

- По действиям нормального человека. Такой человек, не отягченный высшим образованием, смылся бы, не дожидаясь конца совещания. А вы сидите, слушаете, топчетесь и не уходите.

- Изучаю земную жизнь, - сказал я важно. - Мы, двойники, системы самопрограммирующиеся и меняем программу на ходу в зависимости от предмета, достойного изучения.

- И этот предмет - я?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.