«Многое дали эти годы...»

Между 12 и 14 июня 1902 года Ленин приезжает в Париж и 14 - го выступает с рефератом против эсеров на собрании русских политических эмигрантов. Вторую половину июня и первую июля Владимир Ильич проводит вместе с матерью и старшей сестрой не в Германии, а в Логиви - на северном побережье Франции. 19 июня он пишет Плеханову о новом конфликте, возникшем в редакции «Искры» между Лениным, с одной стороны, и Мартовым («Бергом») и Засулич («Великой Дмитриевной») - с другой, на этот раз в связи с политической оценкой покушения виленского рабочего Гирша Леккерта на местного губернатора фон Валя:

- Простите, что пишу тан наспех. Я уехал сюда в Бретань на отдых (жду сюда и родных), но в Париже Берг дал мне свою заметку... Из - за заметки о Леккерте в «Искре» у меня вышла маленькая баталия с Бергом и Великой Дмитриевной, которые оба, как водится, понервничали и стали говорить о неизбежности террора и необходимости для нас это (так или иначе) выразить. Заметка в «Искре» явилась, таким образом, компромиссом, это было все, что я мог отвоевать. Вскоре - 3 июля - Ленин пишет из Логиви Ивану Радченко в Петербург:...очень обрадовало Ваше сообщение о беседе с рабочими. Нам до последней степени редко приходится получать такие письма, которые действительно придают массу бодрости. Передайте это непременно Вашим рабочим и передайте им нашу просьбу, чтобы они и сами писали нам не только для печати, а и так, для обмена мыслей, чтобы не терять связи друг с другом и взаимного понимания. Меня лично особенно интересует при этом, как отнесутся рабочие к «Что делать?», ибо отзывов рабочих я еще не получал... С середины июля Ленин снова в Лондоне. Он работает над предисловием ко второму изданию брошюры «Задачи русских социал - демократов». В его незаконченном варианте Владимир Ильич отмечает:

- Прошло почти пять лет с того времени, как написана предлагаемая читателю брошюра. Гигантски, с почти невероятной быстротой выросло, распространилось и окрепло за это время наше революционное и в особенности социал - демократическое рабочее движение, очень существенно изменилось внутреннее и внешнее положение русской социал - демократии, многое дали эти годы и автору лично в смысле партийного (и теоретического и практического) опыта. Странным может показаться поэтому появление второго издания маленькой брошюры о задачах без всяких изменений по сравнению с первым изданием. Неужели «задачи» так и не тронулись ни на йоту вперед с того времени ни с точки зрения объективных «данных» партийной жизни, ни субъективно с точки зрения автора? Ответ на этот естественно возникающий вопрос заключается в моей брошюре «Что делать?». где изложены теперешние взгляды автора на теперешние «задачи партии». Эта последняя брошюра, с одной стороны, объясняет, почему оказались излишними (да, пожалуй, даже и невозможными) дополнения и изменения в предлагаемой брошюре. С другой стороны она объясняет также, почему могла явиться надобность в переиздании старой (и во многом, конечно, устарелой) брошюры, - помимо практически агитационных целей. Вскоре - между 1 и 11 сентября - Ленин в «Письме к товарищу об организационных задачах» снова развивает свой план построения партии. В январе 1904 года он сообщает в предисловии к отдельному изданию «Письма»:

- Перепечатываемое мною «Письмо и товарищу» написано было больше года тому назад, - если память мне не изменяет, в сентябре 1902 года. Сначала оно ходило у всех по рукам в копиях и распространялось по России как изложение искровских организационных взглядов. Затем Сибирский союз в июне прошлого года перепечатал это письмо и распространил в весьма значительном количестве экземпляров. Таким образом письмо сделалось уже вполне достоянием публики, и теперь нет никаких оснований задерживать его публикацию. То соображение, по которому я не печатал этого письма раньше, - именно его крайняя литературная необработанность, его совершенно «черновой» характер, - отпадает, ибо именно в этом черновом виде с письмом ознакомились уже многие русские практики» В книге «Шаг вперед, два шага назад» Владимир Ильич подчеркивает:

- ... Организацию революционеров должны облекать широкие рабочие организации. Я указывал на это еще в «Что делать?», а в «Письме к товарищу» развивал эту идею конкретнее. Заводские кружки - писал я там - «для нас особенно важны: ведь вся главная сила движения - в организованности рабочих на крупных заводах, ибо крупные заводы (и фабрики) включают в себя не только преобладающую по численности, но еще более преобладающую по влиянию, развитию, способности её к борьбе часть рабочего класса. Каждый завод должен быть нашей крепостью... идея моей формулировки § 1 вполне выражена уже в «Письме к товарищу».

«По-заграничному...»

О своей жизни в Лондоне Ленин рассказывает и в письмах к родным. 14 и 27 сентября, 9 ноября 1902 года и 4 февраля 1903 года он пишет матери:

- Погода здесь стоит для осени удивительно хорошая - должно быть в возмездие за плохое лето. Мы с Надей уже не раз отправлялись искать - и находили - хорошие пригороды с «настоящей природой»...

- У нас все по - старому. В последнее время только несколько похлопотливее жилось. Но я теперь больше вошел в колею, зато и больше времени стараюсь проводить в библиотеке... мы с Надей изъездили и исходили уже порядочное количество окрестностей, нашли и прехорошие места.

- Я приспособился уже порядочно к местной жизни и языком овладеваю практически... Из газет читаю большей частью московские - тоже по - старому. Здешние газеты просматриваю в читальнях.

- Недавно были первый раз за эту зиму в хорошем концерте и остались очень довольны, - особенно последней симфонией Чайковского (Simphonie pathetique («Патетической симфонией»р. Искусствовед Симон Дрейден установил точную дату концерта и его программу. То был один из «воскресных послеполуденных концертов», и состоялся он 31 января 1903 года в «Куинзхолл» - концертном зале, построенном в центре Лондона, на Риджент - стрит. На концерте, кроме Шестой симфонии Чайковского, исполнялись: увертюра к опере «Гензель и Гретель» Гумпердинка, симфоническая поэма Сен - Санса «Прялка Омфалы», фрагменты «Парсифаля» и увертюра к опере «Мейстерзингеры» Рихарда Вагнера. Дирижировал оркестром Генри Вуд - страстный пропагандист и тонкий истолкователь русской музыки. С музыкальными переживаниями и этого концерта перекликается беседа Ленина с немецким дирижером Оскаром Фридом. приехавшим в нашу страну осенью 1922 года. Владимир Ильич спросил музыканта, какие произведения он включил в свои первые программы. Дирижер назвал симфонии Бетховена и Чайковского, а в их числе и Шестую - «Патетическую». Как вспоминает Фрид, ему показалось, что он назвал Ленину «самые любимые, самые дорогие имена, какие только существовали для него во всей мировой музыкальной литературе». 22 июня 1942 года Вуд в том же зале дирижировал под бомбами гитлеровских самолетов - «Ленинградской симфонией» Дмитрия Шостаковича. Сам дирижер вскоре писал советским музыкантам о памятном ему концерте:

- Это первое исполнение симфонии передавалось по радио на весь мир... Публика и пресса с энтузиазмом встретили ее... Я чрезвычайно рад, что принял участие в этом важном событии. Близкое сотрудничество с вами в разгар гигантской войны, в которой мы сражаемся бок о бок, дает мне, как человеку и музыканту, необычайное удовлетворение... Жена советского посла в Лондоне Агния Майская сказала исследователю:

- Вы даже и представить себе не можете, как был бы растроган и изумлен Вуд, если бы узнал, что его когда - то слушал Ленин. Имя Ленина он всегда произносил с сердечным уважением. В марте 1903 года Владимир Ильич пишет родным:

- Недавно мы... захватили с собой бутерброды вместо обеда и двинулись на целый день ins Grune [на лоно природы] в воскресенье (как - то невольно выходит все по - заграничному, что именно в воскресенье гуляем, хотя это неудобно, ибо везде полным - полно). Погуляли отлично, воздух нас всех опьянил, точно детей... Мы вообще насчет гуляний не промах. Единственные из всех здешних товарищей, изучающие все окрестности города, это мы. Находим разные «деревенские» тропинки, знаем ближние места, собираемся и подальше прокатиться. Я себя хорошо чувствую последнее время, работаю регулярно и не страдаю от сутолоки.

«... за историю чисто личного свойства»

Порой ленинские автобиографические высказывания не поясняются какими - либо биографическими документами или свидетельствами мемуаристов. Неизвестны, к примеру, какие - либо данные о А. Экке (Лукине), реабилитированном в 1909 году специальной комиссией, расследовавшей предъявленные ему обвинения. В феврале 1910 года Владимир Ильич пишет товарищу по партии:

- Прочел Ваше письмо. Припомнил нашу совместную работу в Лондоне. Припомнил, что тогда же (или немного позже) слышал одним ухом про комиссию по Вашему делу. Затяжка на три почти года такого дела, по - моему, есть вещь прямо чудовищная, и я вполне понимаю Ваше негодование. По свидетельству Крупской, Ленин «ничего так не презирал, как всяческие пересуды, сплетни, вмешательство в чужую личную жизнь». Он считал, «такое вмешательство недопустимым». Не раз говорил о «необходимости тщательно отгораживаться от всяческих «историй», возникающих обычно на почве... чтения в чужих сердцах». Видел в таком, с позволения сказать, «чтении» «засасывающее мещанство» и обывательщину. Пришлось Ленину столкнуться с подобными «историями» и в Лондоне. Позднее - осенью 1903 года - он напоминает Александре Калмыковой:

- Вы знаете, до чего доводила впечатлительность и «личное» (вместо политического) отношение к делу Мартова + Старовера + Засулич, когда они, например, совсем было «засудили» человека политически за историю чисто личного свойства. Вы тогда, не обинуясь, встали на сторону «живодеров и извергов». А ведь это случай совсем, совсем типичный... маленький случай из большого ряда раздирательств типичен не только по существу, но и по форме исхода. Знаете Вы, как мы тогда взяли верх? Нас было меньшинство, а взяли мы упорством, угрозой, вынесения на «всех». Видимо, именно об этом случае и рассказывает Надежда Константиновна, когда вспоминает, что в 1902 году в Лондоне у Владимира Ильича был очень резкий конфликт с частью редакции «Искры», вознамерившейся «судить одного товарища за его якобы, неблаговидный поступок в ссылке». Подобное разбирательство было связано с грубым вмешательством в личную жизнь. Владимир Ильич «наотрез отказался от участия в этом безобразии, как он выражался». Когда же его потом обвинили в «отсутствии чуткости», Крупская заявила, что требование «не заезжать в чужую душу усердными руками было проявлением именно настоящей чуткости». За первый год жизни в Лондоне и неоднократные последующие туда приезды Ленин положительно оценил многие стороны английского национального быта и характера... Весной 1918 года неподалеку от рабочего кабинета Владимира Ильича в Кремле экономист Константин Федяевский, раздосадованный неудачей сложного статистического подсчета, во всеуслышание провозглашает:

- Сто чертей и одна ведьма! Неожиданно его перебивает Владимир Ильич:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.