- Ну, ну, - сказал Берг, - мы теряем время. Он хотел еще сказать ей, что он слушал ее центр каждый день, и каждый день те, за линией фронта, прибавляли к тому времени, пока они торчали в эфире, то полминуты, а то и целую минуту - так они ее ждали. «Сейчас она расчувствуется, - подумал Берг. - Хорошо, что я вовремя спохватился. Нет людей, более сентиментальных, чем разведчики, заброшенные в тыл к противнику, особенно после провала». Берг чуть кивнул Ане головой, выбрав тот миг, когда Швальб отошел за пепельницей. Он кивнул Ане головой и на мгновение прикрыл глаза. Аня начала отстукивать текст. И чем дальше - с отчаянной яростью - она отстукивала эти цифры, тем большая в ней поднималась волна удушающей гадливости к себе самой. Она передала весь текст и задержалась при подписи «Аня» - на случай провала было оговорено «Маня». Швальб положил ей руку на плечо и в равной мере неожиданно и для Берга и для девушки сказал по-русски:

- Не вздумайте шутить, Анечка. В маленькой каминной стол был сервирован на два лица. Берг сидел спиной к пылающему камину - ночи были холодны тем особым августовским холодом, который сопутствует жарким дням в отрогах гор. По лицу Швальба метались белые блики - то острые, то длинные. Они уже много выпили. Берг после водки бледнел, под глазами у него залегали сиреневые пятна, а Швальб, наоборот, раскраснелся, движения его сделались несуразно быстрыми, и свою берлинскую речь он перемежал русскими фразами.

- Я, как никогда раньше, верю в нашу победу, - говорил он, - как никогда раньше! Япония, Южная Америка - Хуан Перон в Аргентине сильный парень, он поведет за собой всю Южную Америку, помяните мое слово, - Испания, Португалия, вся Европа стиснуты нашими союзниками, которые еще не вошли в борьбу, но которые вот-вот войдут в нее. Вы думаете, почему до сих пор не поднялась Ирландия? Не потому, что там ничего не готово) Нет! Рано! Еще рано! Я понимаю фюрера: пусть они все зарвутся, пусть они понюхают успех. Они не могут пока еще даже представить себе, что у них в тылу. Это не монолит, нак у нас, а весенний лед, разъеденный водой. Фюрер приурочит массированный удар, когда в подземельях рейха будет закончена работа над новым сверхсекретным оружием. Этот массированный удар опроки-нет Запад, поставит его на колени, а тогда нам ясно, что делать дальше. Нам ясно, что делать дальше, - уверенно повторил Швальб.

- Я радуюсь, глядя на вас, - сказал Берг, - меня восторгает ваш великолепный оптимизм. Если бы мне сейчас не ехать к шефу, я бы выпил еще водки.

- Поезжайте завтра. Все равно вы приедете со щитом.

- Во-первых, не я, а мы приедем со щитом. Я никогда не отделяю себя от тех коллег, вместе с которыми провожу операции, а во-вторых... Швальб захохотал:

- Значит, вы не отделяете себя и от вашего друга Канариса?!

- Вы, по-видимому, перебрали, - сказал Берг и поднялся из-за стола, почувствовав, что сама судьба помогает ему немедленно уехать. - Вам лучше проспаться, Швальб.

- Я пошутил, полновник...

- Так шутят болваны.

- Что, что?! Берг поднялся из-за стола и сказал:

- Честь имею. Швальб что-то кричал ему вслед, но Берг не обернулся: он зашел и радистам, взял папку с радиограммой, спустился во двор, сел в автомобиль и уехал. Все дальнейшее подтвердило его оценку характера и темперамента Швальба: тот действительно вызвал дежурного унтера, после того, как дососал бутылку, и сказал:

- Я вернусь часа через два. Я - к девочкам. Аня постучала в дверь. Когда унтер отпер дверь, она сказала:

- Я должна поговорить с оберстом Бергом.

- Ду-ду, - унтер посигналил голосом, изображая автомобильный гудок. - Нет. Уехаль. Аня походила по комнате, а потом снова постучала в дверь и сказала:

- Туалет. В туалет хочу. Ферштейст? Помыться... Унтер кивнул головой и повел Аню в зеленую дощатую будку. Она закрылась там, а он, как ему было приказано Швальбом, остался стеречь ее. «Моя Лотта всегда запирается в ванной на полчаса, - думал он, расхаживая по песчаной дорожке. - Они мне велели обходиться с этой девкой заботливо. Интересно, накую мне посылку отправить отсюда Лотте? Здесь хорошие, толстые, вязаные чулки. Горцы вообще умеют делать теплые вещи, без них в горах пропадешь. У всех горцев худые ноги, как палки. А у горянок, наоборот, сильные, стройные ноги. Почему здесь такие холодные ночи? Роса падает, нак поздней осенью. Хотя в Веймаре тоже холодно по ночам в августе... Интересно, а о чем я думаю в промежутках, когда ни о чем не думаю? Нет, сейчас тоже думаю про то, что бывает, когда ни о чем не думаю. Давно я не ходил за грибами. Гешке на прошлой неделе собрал два ведра грибов. Их можно засушить и отправить домой. Грибной супин зимой - что может быть прекраснее! Черт, а ведь надо поужинать. Сейчас я отведу ее в комнату, а сам поужинаю. Надо будет взять то, что осталось в каминной. Там у них наверняка остались вкусные вещи. Им принесли жареную баранину, кровяную колбасу с чесноном и сыр. Почему эти горцы кладут в колбасу столько чесноку?» - Пани! - крикнул унтер. - Поскорее, пани! И пошел по дорожке в обратную сторону. Шеф гестапо сказал:

- Мой дорогой Берг, не обращайте на него внимания. Эта история не стоит выеденного яйца. Я, со своей стороны, заставлю его принести вам публичное извинение. Все это ерунда в сравнении с той победой, которую мы с вами одержали в единоборстве с русской радисткой. Я немедля отправляю донесение в Берлин. __ Надеюсь, вы понимаете, почему я так щепетилен к этой пьяной шутке? - сказал Берг.

- Почему пьяной?

- Он был пьян, сильно пьян.

- Погодите, погодите, он был пьян?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.