В краю золота

- Каких бездарей, кто напихал? - почему - то шепотом спросила Тозорева. - Ты что болтаешь?

- Оставь его, Зина, - вмешалась в разговор Изольда. - Это мы бездари, а он гений! Руководитель!... Только помни, - повернулась она к Доросинцу, - тот, кто умеет, тот делает, а кто не умеет, - руководит... Так, как ты, руководит!...

- Чего, чего? - растерялся Доросинец, но девушек уже не было перед ним. Ожесточенно сплюнув под ноги, Доросинец выругался. В эту минуту его окликнули Лапшаков и Безбородов.

- С бабами воюешь, Васька? Пошли ты их лучше... Айда к нам, мы, брат, коньячку раздобыли!

... Лапшаков и Безбородов давно уже обрели худую славу на прииске. Прибыв в Артем, они категорически потребовали, чтобы им предоставили работу по их прежней специальности. Когда им сказали, что свободных вакансий нет, они, ухмыляясь, ответили:

- Ничего, мы люди не гордые, можем и подождать.

И начали кутить, пропивая подъемные. С ними пробовал говорить секретарь райкома партии, приезжавший в Артем познакомиться с новоселами. Но Лапшаков и Безбородов вели себя так, что секретарь райкома, выйдя от них, удрученно спросил Доросинца:

- И о чем в Москве думали, когда направляли нам таких?

Доросинец устало пожал плечами: дескать, кто знает, о чем думали в Москве, - послали, и вое! Секретарь поинтересовался, обсуждалось ли на собрании поведение Лапшакова и Безбородова...

- Нет, не обсуждали, - ответил Доросинец.

- Что же это вы, дорогие товарищи? - удивился секретарь. - Сделайте это, и пожестче! Комсомольские путевки отберите.

Доросинец кивнул головой, но когда секретарь отошел от него, пробормотал:

- Обсудить, осудить, пожестче!... А чем ребята виноваты, что им по специальности работу не дают? В конце концов мы не заключенные какие - нибудь, чтобы работать там, куда пошлют! Мы сюда добровольно ехали...

Тозорева, слышавшая слова Доросинца, приблизила к нему разгневанное лицо:

- Болтун! Скажи это секретарю, пока он здесь.

- Что я, дурак! - Доросинец презрительно скривил губы, но сердце его пугливо сжалось.

... Вспоминая все это, он нерешительно смотрел на Лапшакова и Безбородова. Они никогда не нравились ему, но еще более неприязненные чувства вызывали в нем сейчас и Тозорева и вообще все другие. Все!...

- А, будь что будет! Все равно нехорошо! - махнул он рукой.

Час спустя Доросинец сидел на грязной койке Лапшакова И, размазывая по щекам пьяные слезы, жаловался на жизнь, на судьбу, которая занесла его сюда, в такую глухомань, где даже нет приличного кинотеатра, где заработки - и те ниже московских. Насчет заработков он врал, но два друга - приятеля сочувственно слушали его, ободряюще похлопывая по спине:

- Ничего, брат Вася, не горюй! Учись у нас. Здесь нам не пофартит - близко золото, да не укусишь. Теперь в другое место мотаем. Страна большая, люди везде нужны...