Хочется мне сегодня спросить у всех, кто пользуется углём с нашей шахты, нравится ли он им, довольны ли, не поминают ли шахтёров худым словом.

Нет, нет, хорош уголёк, право слово, хорош! Когда ровным слоем лёг он на колосниковую решётку или на полотно цепи да в порядке тяга и дутьё, то чудится, что глыба июльского солнца втиснута в топку и полыхает там так, что больно глазам. Шуруй веселей, добрый человек, и не спеши заглядывать в зольный бункер! Уголь отборный, кусок к куску. Неторопливо, как бы заигрывая, поддаётся он огню, но минула минута, за ней другая, третья, и зашумело жаркое пламя, загудело, затрещало, заплясало.

Кто же решится сказать о таком угле дурное?

Уж на что требовательный и капризный народ коксовики, но и они не могут пожаловаться. Засыпана в люки батарей добрая многотонная порция угля. Даже далеко -чувствуется знойное томление печей, и зримым становится ток колеблемого над ними воздуха. А в положенный час медленно входит поршень коксовыталкивателя в раскалённое добела жерло. Словно брус светлого золота появляется на противоположной стороне батарей. Близко не подходи: обожжёт раскалённый воздух. Но вот плеснули струи воды, в клубах пара обозначились на золотом слитке тёмные прожилки, вот их больше и больше, и вскоре высится перед глазами первосортный кокс, серебристо-бурый, пористый, лёгкий и звонкий, как певучий металл. «Молодцы первомайцы, спасибо им!» - улыбаются коксовики. Но прежде всего спасибо скажите касьяновской бригаде. Недаром когда на руднике откатчицы видят вагонетки с буквой «К» на борту, то направляют их не на сортировку, а прямо к эстакадному опрокиду. Знают, что всё равно породы в угле не найти.

Однако вот что может показаться странным: идут касьяновские вагонетки не только с того участка, где работает знаменитая бригада, но и с третьего, четвёртого, пятого.

- Хотел бы я видеть этих атлетов! - воскликнул однажды только что назначенный десятник подземного транспорта, глядя, как одна за другой подаются в клеть помеченные мелом вагонетки.

- Вы будете новый десятник? - неожиданно окликнул его сзади чей-то голос.

- Я, - обернулся десятник на зов и приподнял аккумулятор, всматриваясь в спрашивающего.

- Почему вы не маркируете порожняк? - спросил подошедший, кивком головы указывая на стоящую перед стрелками партию. К ней уже подцеплялся электровоз, чтобы перегнать её на участок. - Эти вагонетки загружались штыбом, а идут они сейчас под уголь. Представляете, что получится?

- Интересуюсь, вы, кто же будете, инспектор, что ли? - ядовито спросил десятник, задетый тем, что этот восемнадцатилетний юнец заметил то, что прошло незамеченным мимо его глаз.

- Нет, не инспектор. И не обязательно называться инспектором, чтобы увидеть непорядок. Достаточно быть чуть-чуть повнимательней. Порожняк, как правило, должен маркироваться.

Это было произнесено с той категоричностью, после которой в дальнейшие рассуждения не вдаются, и юнец, видимо, считая вопрос исчерпанным, не спеша зашагал к ходку.

Машинист электровоза слышал происшедший разговор и потому задержался, не отъезжал. Медлил и десятник, глядя, как отдаляется, словно ввинчиваясь в темноту квершлага, луч аккумулятора.

- Замаркируйте вагонетки, - наконец распорядился он, когда в последний раз дрогнули на литых бетонных сводах бронзовые отсветы и тут же расплылись, погасли. Ещё чуть погодя, как бы между прочим, спросил у машиниста электровоза:

- Кто это сегодня так расхозяйничался?

- Как кто? Да это ведь наш Касьян! - воскликнул машинист.

- Касьян? - удивлённо переспросил десятник. - Тот самый? Так это его бригада вырубает столько угля?

- Выходит, будто так, - улыбнулся машинист.

Но десятник перестал удивляться, после того как машинист словоохотливо ответил на его расспросы. Не станем же удивляться и мы, когда узнаем историю касьяновской печатки.

То, что именно Касьян стал во главе бригады, организованной на комсомольско-молодёжном участке, было вполне естественно. Кому же другому более и подходила работа бригадира, как не Касьяну, заслужившему высокую похвалу лучших забойщиков шахты? Это ведь он, Касьян, присланный в ФЗО из детдома, уже на третий день восхитил мастеров своей шахтёрской сноровкой. Умно и расчётливо направляя пику отбойного молотка, он за полчаса сделал подбойку пласта, чтобы отжать, разрыхлить крепкий уголь, за следующие полчаса прорезал и вынул куток, подготовив себе фронт работы, ещё за полчаса согнал первую ленту, а там уже, почти не умолкая, заговорил отбойный молоток, благо, что никакого изъяна не было в трубопроводе, дававшем добрых пять атмосфер давления.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.