В беседе с корреспондентом «Смены» профессор Александр Александрович Вишневский рассказал:

- Начало двадцатого века ознаменовалось важным событием в хирургии: возник новый способ оперировать больных, не усыпляя их. Введённая в ткани слабая концентрация кокаина лишала нервы чувствительности, не причиняя организму особого вреда.

Первую операцию с применением анестезии мой отец, Александр Васильевич Вишневский, проделал давно. Он тогда только что окончил университет и приехал в Сибирь на эпидемию. Здесь его вызвали в больницу к умирающему. Поперёк порога на полу он увидел старика. Больной, в белой рубахе с льняным пояском, готовясь к смерти, шептался со священником. Давняя болезнь привела к сужению дыхательного горла, доступ к которому мог открыть лишь нож хирурга. Оперировать под наркозом было опасно. Единственный источник света в палате - свеча в руках фельдшера - мог вызвать вспышку эфира. Врач сделал операцию под местной анестезией и вернул умирающего к жизни.

На следующую ночь ему доставили раненого с распоротым животом и выпущенным наружу кишечником. Опять возникло опасение, что эфир взорвётся от близости горящей свечи, и снова местная анестезия дала хорошие результаты. То обстоятельство, что обширные повреждения быстро зарубцевались и у больного не было шока, навсегда привязало А. В. Вишневского к средствам обезболивания.

Шли годы. Ядовитый кокаин уступил своё место новокаину. Врачи аккуратно выполняли требования анестезии, а больные стонали, жаловались на боли. Как тщательно ни обезболивали нервные стволы, как ни насыщали ткани раствором, в наиболее глубоких слоях нервные сплетения оставались нетронутыми. Перед каждой операцией возникали сомнения: как поведёт себя именно этот больной, не раздражителен ли он, не слишком ли чувствителен к болям? При малейшей неуверенности врач прибегал к наркозу.

Александр Васильевич Вишневский задался целью разработать новый способ обезболивания. Пропитывание тканей раствором - прекрасная идея, но делать это надо так, чтобы ни один уголок клетчатки и мышцы не остался вне влияния новокаина. Обезболивать одно лишь операционное поле - верная мысль, но хирург не может ждать ни секунды, процесс этот следует ускорить. Наркоз должен уступить своё место анестезии.

Годы настойчивых исканий дали Вишневскому возможность осуществить задачу. Техника его метода предельно проста. С двух противоположных направлений в пласты ткани нагнетается новокаин. Две тугие и обильные струи идут друг другу навстречу, обезболивая всё на пути. Нет нужды выжидать, когда раствор окажет своё действие, не надо искать расположений нервных стволов, опасаться, что игла ранит нерв: тугая струя издали действует быстро и верно.

Вот когда Вишневскому пригодилось его тонкое знание анатомии, знакомство с архитектурой человеческих тканей. Он мог заранее сказать, в каком именно пункте введённый раствор охватит наибольшую область.

- Мой метод обезболивания, - подвёл он итоги, - не требует от оператора ни сложного оборудования, ни специальной тренировки. Им можно спасти жизнь больного и в блестящей операционной культурного центра и на простом столе, освещенном керосиновой лампой.

В операционной теперь нет стонов и плача, больные спокойно ложатся на стол, их не усыпляют, они уверены, что операция пройдёт без болей и осложнений. Два лёгких укола - первые и последние «страдания» больного. Последующее уже нечувствительно. Больной беседует с сестрой, отвечает улыбкой на шутку, не подозревая, что операция уже началась. Его снимут со стола свежим и не изменившимся, давление крови и дыхание не будут вызывать опасений.

Хирурга не тревожит больше мысль, что действие наркоза истечёт раньше, чем операция будет закончена. Ему незачем спешить: лишняя минута и даже час не ухудшат состояния больного. О эта торопливость! Сколько несчастий она принесла! Иссечённые мышцы и кожа, в спешке растягиваемые крючками, размозжённые инструментами, - долго служили они источником страданий больного. Хирург теперь может спокойно следить за мельчайшим сосудом, беречь каждую каплю крови. Слабое сердце больного не вызовет опасения, что оперируемый останется на столе. Во время операции мокроты изо рта не проникнут в бронхи и лёгкие больного. Способность откашливаться парализуется только наркозом. Не будет и периода затемнения сознания после операции, когда рана так нуждается в покое...

С тех пор, как возникла идея анестезии, у многих создалось убеждение, что местное обезболивание никогда не сможет целиком заменить собой наркоз. Такие операции, как черепные или на печени, думали они, всегда будут требовать усыпления больного. Никто также не решится под новокаином оперировать очаг, где протекает воспалительный процесс: уколы шприца могут дать выход заразному началу в здоровые ткани и заразить кровь; всюду, где болезнь порождает гнойник - в брюшной ли полости или на теле, - анестезия должна уступить своё место наркозу...

Какая обида: иметь средство облегчить страдания больного и быть вынужденным в этом ему отказать!

Хлороформ и эфир долго сохраняли своё господствующее положение. Препятствие казалось неодолимым.

- Допустим, что это так, - соглашался Александр Васильевич Вишневский. - Допустим, что тугая струя новокаина действительно может рассеять микробы по всему организму. Но почему же и такие случаи проходили у меня удачно? В тех трагических моментах, когда воспаление брюшины грозило, казалось бы, неизбежной гибелью больному, операция под новокаином возвращала умирающим жизнь.

Что это? Быть может, случайность, удача? Отлично! Он заново проверит влияние анестезии на воспалённую ткань. Разумеется, всё будет сделано осторожно: шприц не коснётся воспалённого места и скопления гноя.

Шаг за шагом, от ничтожного фурункула и карбункула, от воспалительного очага на теле до гнойника внутренних органов дошёл отважный исследователь.

- Я испытывал глубокую тревогу, - признавался позже учёный, - когда проникал в брюшную полость, залитую гноем. В прошлом у меня были удачные операции подобного рода, и это поддерживало меня. Я не отступал и решительно анестезировал брюшину, эту чувствительнейшую к инфекциям ткань.

Новокаин врывался в воспалённые ткани, рассеивал опасность по всему организму, и всё-таки осложнения не наступали. Очаг воспаления угасал под струёй спасительной анестезии.

Предполагаемая слабость местной анестезии оказалась её преимуществом. Извечное опасение хирурга - открыть доступ инфекции в кровеносную систему, вызвать заражение у ослабленного операцией больного - утратило свою остроту.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.