Задержавшись на заводе, я поздно возвращался домой. Когда я проходил мимо трёхэтажного дома, что против театра, из подъезда вышла группа юношей и девушек. Они шли впереди, и по долетавшим до меня отрывкам разговора я понял, что это наши павловские художники из изостудии.

На том углу, где мне надо было свернуть к дому, они тоже остановились, прощаясь. Один из них оказался моим попутчиком.

- Вы тоже занимаетесь в изостудии? - спросил я, просто чтобы не идти молча.

- Да, давно, - ответил мой спутник.

- А на заводе вы что делаете?

- Да на заводе - то я числюсь художником, но, конечно, до настоящего художника далеко ещё.

Спутник мой увлёкся. Он рассказывал о своей последней работе на заводе - эскизах декорации для кружковской постановки, о занятиях в студии. Слушая его, я вдруг с удивительной ясностью вспомнил эпизод из своей командировки в Америку.

Было это в Дирборне, недалеко от Детройта, на одном из автомобильных заводов. Водил нас по цехам самодовольный человечек с нагловатой физиономией и замашками коммивояжёра. Показывал он нам всё, как показывают лучший товар, с плохо скрытой хвастливостью. Хотя хвалиться - то, с нашей точки зрения, было, собственно, нечем. Всё это мы давно делаем сами, ничего такого нового, полезного для себя мы там не нашли. А вот люди у конвейера, как всегда, оставляли гнетущее впечатление, к которому мы, кстати сказать, так и не смогли привыкнуть. И вот, когда мы заканчиваем осмотр, наш коммивояжёр делает, стукнув целлулоидовыми манжетами, жест фокусника: он показывает на четырёх человек, стоящих в самом конце конвейера, по обе стороны его.

- На нашем конвейере, - говорит он, - работают художники, настоящие, дипломированные художники. Двое из них окончили академию.

Нам стало не по себе при виде этих измученных людей с палитрой и с кистью, которой каждый из них жестом автомата накладывал полоску на двигающемся мимо них кузове автомашины. Один успел бросить на нас взгляд, мёртвый взгляд человека, которому уже всё безразлично...

- Ваши газеты, - продолжал наш гид, - любят писать об американцах, не находящих применения своей квалификации. Как видите, дело обстоит не так, если только человек по - настоящему хочет работать.

И это тупое мышление бизнесмена было, пожалуй. страшнее всего. Видимо, это и есть хвалёный «американский образ жизни»...

Вот что вспомнил я, слушая моего увлёкшегося спутника, шагавшего рядом со мной по уснувшим павловским улицам.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.