- Подожди, подожди, Бонче, не скоро вернутся из города отец и мать, - Янчо отодвинул тарелку. - Подожди, есть о чём поговорить...

- Мне нужно заниматься, - пробормотала девушка и попятилась к двери своей комнаты, но контрачетник схватил её за руку:

- Какая ты красивая, Бонче... почему не пойдёшь за меня? Хватит у вас хлеба и для меня.

Девушка вырвалась, метнулась в свою комнату и щёлкнула задвижкой. Она села на кровать и вдруг обмерла... Вторая дверь, о которой она в страхе забыла, открылась тихо, без скрипа. Ей казалось, что всё происходит во сне. Пригнувшись, вошёл Янчо - человек, который лишил её сна, - вошёл мучитель её Кирилла.

Он набросился на неё. Откуда нашлись у неё силы бороться? Она била его в опухшее белое лицо, кусала его липкие руки, рвала волосы... Его большая белая ладонь заткнула ей рот. Она задыхалась, но продолжала бороться из последних сил. Он рычал, обдавая её запахом спиртного перегара:

- Ты знай, захочу - прикончу, а захочу - в лес отпущу... Вот звонили по телефону... мне его кончать... так и знай! От меня всё зависит... Ах, ты, бешеная!... - он зло выругался.

Бонка смолкла. Из её карих, полных ужаса глаз катились большие чистые слёзы...

Ночью вывели Кирилла Ковачева на лесную дорогу, что вела к вершине горы. Трудно было двум контрачетникам поддерживать его с обеих сторон. Тогда они развязали ему руки, и теперь он хромал впереди них.

Кирилл знал, куда его ведут. Это он понял ещё, когда сказали: «Очная ставка будет».

За спиной Кирилла шли Янчо и Белчо Делев с немецким автоматом. На груди Белчо блестел электрический фонарик. В молочной полосе света стволы буков вырастали и исчезали, призрачные, окутанные в снежно - ледяные свадебные наряды.

Мысли переплетались, обрывистые и причудливые... Однажды тоже его так вели... Но то было летом, сухая стерня колола босые ноги... Позади - полевой сторож с длинной берданкой в руках... Вспомнил, как кого - то расстреливали, и тот пел. Вспомнил, как прошлой весной, когда шёл он на явку к партизанам вот по этой же дорожке и поднялся на вершину горы, ему открылось всё загорское поле - широкое. большое! Оно слилось с небом далёкой туманной полосой, зелёными, чёрными, свежевспаханными кусками. Тогда ему очень захотелось петь. Тогда вдруг он понял, что это и есть его земля, это и есть родина. Родная страна открылась перед ним, словно накануне близкого большого праздника, и он крикнул тогда полной грудью:

- Э - хей - й - й - й! Хе - хе - хе - хе - й - й - й!

А сейчас он шагал, даже не чувствуя, что двигается.

В замёрзшем лесу густел мрак.

Кирилла стащили в овраг. Снег уже был по пояс. Они вышли к замёрзшей речке...

- Хватит!

Фонарик ослепил Кирилла.

- Говори, где места явок! Это в последний раз.

К затылку прилип холодный кружок шмайзера.

- Чувствуешь? - с привычной злобой спросил Белчо.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.