Никогда раньше не приходилось Самбу ездить по этой тропе. Один раз только в детстве бывал он в междугорье с отцом. Но тогда их путь лежал через ущелье, а теперь он ехал прямо через перевал. И всё - таки он был уверен, что ещё до рассвета приедет к месту. Ехал он, не торопясь и размышляя:

«Кто этот устьоборский табунщик, с которым ему придётся разговаривать? Почему Дагба не назвал его имени?»

И Самбу рисовал в своём воображении его образ. Он должен быть обязательно таким же, как он, - в летах, седым и рослым. Они встретятся, как друзья, пожмут руки, разговорятся. Самбу не подаст виду, что приехал учиться у него. Нет, он только спросит: как нынче с пастбищем в междугорье, не ходят ли близко волчьи стаи? И будет ждать, пока он сам расскажет о своих делах.

«А если он окажется таким же неразговорчивым, как Шаболай? - подумал Самбу. - Тогда я осмотрю его косяк и, если увижу непохожих на «монголок» жеребят, будто невзначай спрошу: «Почему в твоём табуне чужие жеребята ходят?»

Так, рассуждая с собой, Самбу и не заметил, как миновал перевал, как меж густых сосновых и кедровых ветвей медленно и торжественно на землю опустился рассвет. Он проник в тёмную поросль высоких трав, обнял мягким и нежным светом - деревья, приласкал горный мак и блёклый багульник. И только тогда, когда внезапно ожил лес, зашумели и заволновались верхушки сосен и где - то сверху началась радостная перекличка птиц, Самбу поднял голову и вслух проговорил:

- Ну вот и приехали.

Он стегнул лошадь и мелкой рысцой выехал на поляну. Впереди, зажатая между двух отвесных скал, виднелась узкая падь. Слева у подножья скалы стоял небольшой шалашик, сделанный из ветвей. Возле него горел костёр. Но ни у шалаша, ни у костра никого не было. Самбу подъехал ближе к спуску и посмотрел в другую сторону. Там, в небольшой котловине, у горного светлого озерка, пасся табун лошадей. Рядом с табуном резвились жеребята.

«Хорошая тут трава, сильно хорошая», - определил Самбу и хотел было уже спуститься в падь, как вдруг до его слуха донёсся цокот копыт. В ту же минуту он заметил выскочившего из - за кустарников на поляну всадника. Приосадив коня, всадник крикнул:

- Эг - ге - ге - й!

Затем всадник вновь скрылся за каменной грядой и совсем неожиданно появился рядом.

Самбу от удивления раскрыл рот и заморгал глазами. Перед ним на вороном мерине в седле, оправленном медью, сидела девушка. Смуглое худенькое лицо сё казалось строгим и немного взволнованным. но быстрые и озорные глаза смотрели открыто и весело. Лёгкая куртка была расстёгнута. На груди алел маленький комсомольский значок. И вся её внешность точно говорила: «Вот я какая, смотри!».

И Самбу смотрел, не зная, что сказать ей.

«Может быть, здесь какая - нибудь ошибка? - думал он. - Может быть, это только дочь табунщика, и он напрасно тревожится?»

Но всадница, словно прочитав мысли Самбу, бойко сказала:

- Я Сомацо, табунщица Усть - Оборского улуса. Я рада видеть у себя опытного табунщика Самбу.

- Табунщица Сомацо? - тихо проговорил Самбу. - Ты знаешь меня? - И как - то сразу почувствовал усталость во всём теле, глаза его заволок туман.

Так вот к кому посылал его Дагба учиться! А он и поверил ему, поехал. Чему он мог поучиться у этой девчонки, которая и сидеть - то как следует в седле ещё не умеет? Нет, лучше бы Дагба плюнул ему в лицо, тогда было бы легче, чем смотреть теперь в эти озорные, смеющиеся глаза. Чего доброго, сна и в самом деле подумает, что он приехал к ней учиться! Это он, Самбу, весь век проходивший с табунами лошадей по долинам бурятских кочевий, будет у неё учиться? Нет, никогда этого не будет! Никогда! Ему захотелось повернуть коня назад, к перевалу, и кинуть ей на прощание что - нибудь злое, обидное. Но Сомацо сама заговорила:

- Что ж, так мы и будем стоять? Поедем в падь, покажу своих красавиц «снежинок».

У Самбу от обиды сжалось сердце. Он взглянул прямо в лицо Сомацо и громко сказал:

- Ты лучше сама приезжай в падь Унго, в мой табун, я тебе покажу своих орлов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.