В одну из охотничьих поездок мы жили с Новиковым - Прибоем на берегу речушки Вячка, в одинокой, заброшенной избушке мордвина Чудайкина. Ранняя весна подвела нас: дули холодные северные ветры, и над полями, лесами, озёрами часто бушевали метели. Утрами, просыпаясь, мы прежде всего смотрели в окна и видели крутящиеся белые вихри, покрытую снегом землю. Заполняя томительные дни ожидания охоты, Алексей Силыч рассказывал мне о своём детстве, юности, о службе в царском флоте и жизни за границей.

... В то время Новиков - Прибой жил в Лондоне и такую нужду терпел, какой ни до, ни после этого не приходилось ему испытывать. Трудно было найти постоянную работу, и перебивался он случайными заработками: работал кухонным мужиком, матросом, молотобойцем, чернорабочим на маленьких фабричках и в кустарных заведениях. Приходилось по двенадцати часов в сутки бить десятифунтовым молотом, выколачивая железные заклёпки из старых автомобильных покрышек, резина которых шла потом на переработку. Вместе с ним жили два политических эмигранта: дьякон - расстрига и офицер - оба безработные. Дьякон спокойно поедал приносимые Алексеем Силычем продукты. Офицер же попросил Новикова - Прибоя найти ему работу, и Алексей Силыч привёл его к своему хозяину. Офицер взял молот и начал выколачивать заклёпки. К обеду он уже измотался, однако дотянул до вечера. Но на следующее утро не смог встать с постели. Опять Новикову - Прибою пришлось работать одному. Но вскоре и эта работа прекратилась. После нескольких дней безработицы он нашёл новую. Должно быть, эта работа действительно была ужасной: незнакомое мне выражение странно изменило его лицо, когда он говорил:

- Представь себе длинный полутёмный сарай и в нём в два ряда штук двадцать бочек, на дне которых насыпаны опилки. В каждой бочке стоит человек и, засучив штаны, босыми ногами топчет сырые собачьи шкуры. Сухие опилки впитывают жир и сало шкур - таков первобытный способ обезжиривания. По четырнадцати часов в день я топтался в бочке, и непонятно мне сейчас: как я не поранил ноги о собачьи когти и не заразился трупным ядом?.. Бочки высокие, из них торчат только головы работающих: рыжие, чёрные, бородатые, бритые... Эти головы, с тупым, усталым взглядом глаз, доводили меня до кошмара. Они снились мне по ночам, мерещились на улицах. Дошло до галлюцинаций. Однажды вечером я сидел один в' своей каморке и вдруг совершенно отчётливо вижу: в дверь просовывается рука и держит на ладони голову, потом швыряет её на пол. Я слышал, как глухо стукнулась голова, ясно видел, как покатилась она по полу, переворачиваясь то лицом, то затылком. Я вскочил со стула, заглянул под стол, куда исчезла голова, и, конечно, ничего не увидел там. Должно быть, от переутомления, от постоянного недоедания померещилось мне это. А голодали мы жестоко... Однажды Новиков - Прибой проходил мимо боен, возле которых на толстых деревянных чурбанах разрубали мясные туши. Крошки мяса падали в опилки, насыпанные вокруг чурбанов, и мальчишки собирали их. У одного из них была целая кепка мясных крошек, и он охотно продал их Алексею Силычу за пять пенсов. Пять пенсов за мясо без костей!... С этого дня Новиков - Прибой стал постоянным покупателем маленького продавца. Мясные крошки были перемешаны с опилками, дома их тщательно промывали и варили в котелке на железной печке. Незабываемыми остались для Алексея Силыча те часы, когда он, офицер и дьякон - голодные, с ложками в руках - сидели у печки. Они забывали обо всём, вся жизнь, все мечты и желания их концентрировались на котелке с мясными крошками. Едва закипало кушанье, как дьякон говорил: «Кажется, поспело». И, зачерпнув полную ложку, обжигаясь, жадно ел: «Нет, ещё не поспело». Спустя минуту Алексей Силыч или офицер говорили: «Вот теперь поспело». И точно так же зачерпывали полную ложку крошева. Они не могли дождаться, пока уверится мясо, и всегда полусырым съедали его. Новиков - Прибой находил всё же время писать маленькие рассказики и рассылал их по тонким журналам. На почтовые марки уходило немало денег, рассказики печатались редко, и он пересылал их из одного журнала в другой.

- Подписывался я тогда «Матрос Затёртый» - этот псевдоним казался мне удачным, - рассказывал писатель, - действительно, в то время я был затёрт жизнью...

В Лондоне он написал большой рассказ «По тёмному». По размеру рассказ не подходил для тонкого журнала, и Алексей Силыч, после долгих колебаний, послал его Горькому, который жил тогда на острове Капри. Бывший матрос много слышал о том, что Горький охотно помогает начинающим писателям, если видит в них искру таланта.

Велика была радость Новикова - Прибоя, когда он получил ответное письмо с Капри! Алексей Максимович писал, что рассказ ему понравился, несмотря на имевшиеся в нём существенные недостатки, и, главное, будет напечатан в толстом журнале «Современник». Горький высказывал предположение, что автор рассказа - моряк. Новиков - Прибой ответил Горькому благодарным письмом и сообщил некоторые сведения о себе. В следующем письме Алексей Максимович пригласил бывшего матроса на Капри - пожить и поучиться мастерству писателя.

Новиков - Прибой покинул Лондон. Вскоре мясные крошки, десятифунтовый молот и головы, торчащие из бочек, казались ему далёким, похожим на тяжёлый сон, прошлым. Первый же встречный, к которому он обратился на Капри с вопросом, как найти Горького, заулыбался: «О, сеньор Горький!» - и показал, куда нужно идти.

Алексей Силыч добрался до виллы, где жил писатель, и, волнуясь, позвонил. Дверь открыл невысокий, плотный итальянец (это был Катальдо, повар Горького, бывший матрос с одного итальянского крейсера). Очень скоро в прихожую вышел высокий слегка сутулый человек в чесучовой рубашке. Узнав, что посетитель - «Матрос Затёртый», он дружески поздоровался с ним, провёл в столовую. На столе появились завтрак и бутылка белого каприйского вина. Новиков - Прибой был голоден и по - настоящему воспользовался радушным гостеприимством этого дома: пил вино и уничтожал котлеты с макаронами. Человек, сидящий напротив за столом, расспрашивал о жизни русских эмигрантов в Лондоне. А Новиков - Прибой не знал, кто перед ним. Алексея Максимовича он представлял себе по его ранним фотографиям - с длинными волосами, в широкой блузе. Перед ним же сидел человек, остриженный под машинку, с рыжими усами. Разговаривая, Алексей Силыч всё время думал: «Горький это или кто - нибудь из его родственников?» Но в столовую вошла женщина. Она поставила на стол коробку и сказала: «Вот, Алёша, папиросы». «Ага, Алёша! - подумал Новиков - Прибой. - Должно быть, это и есть Горький. Попробую назвать его по имени и отчеству». И он сказал:

- Так вот, Алексей Максимович, я к вам и приехал.

- И хорошо сделали, что приехали, - ответил собеседник.

Так и есть - Горький! Новиков - Прибой очень обрадовался этому. Простота и радушие Алексея Максимовича, его искреннее желание помочь начинающему писателю сразу расположили к себе Алексея Силыча.

Он остался на Капри и почти ежедневно встречался с Горьким, читал ему свои рассказы, жадно слушал его замечания и советы. Каждый рассказ Горький оценивал с идейной стороны, говорил о развитии сюжета, отмечал достоинства и недостатки, потом переходил к отдельным фразам:

- А что если в этой фразе переставить слова? Фраза лучше будет.

«Действительно, лучше, - думал Алексей Силыч. - Как я сам об этом не догадался!»

- Вот это слово у вас избитое. Нельзя ли заменить его другим, более ярким?

И сам подскажет полноценное слово, будто вместо булыжника вставит самоцветный камень. И опять промелькнёт мысль: «А я вот не подумал об этом!»

Новиков - Прибой познакомился на Капри с И. Буниным. Бунин был одним из любимых его писателей. Приезжал на Капри Шаляпин. Он пел русские песни, которые тревожили сердце тоской по родине, по широким степям, лесам, могучим рекам...

Они совершали иногда экскурсию к исполинским утёсам Фаральони, около Пунта Трагара, к Голубому гроту, на северном берегу острова.

Но жизненная правда, яркие образы, отточенные фразы, скупой и сильный диалог на страницах произведений Горького, Бунина волновали Алексея Силыча больше, чем Голубой грот и скалы Фаральони. Он по нескольку раз перечитывал книги Горького и почти осязал то, о чём рассказывали они. А почему в его рассказах нет этого? Он спрашивал об этом Алексея Максимовича.

- Работать надо, больше работать, - отвечал Горький.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.