Виссарион Григорьевич Белинский пришёл в русскую литературу в год величайших успехов реализма... В 1831 году, когда были напечатаны первые рецензии Белинского, появились в свет «Борис Годунов» Пушкина, «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, завершён был пушкинский роман в стихах «Евгений Онегин». Передовая русская литература обращалась к изображению жизни во всей её повседневной правде. Но эта реалистическая литература могла победить своих противников лишь при поддержке передовой критики, которой предстояло произвести решительную переоценку старых литературных традиций и, главное, выработать новую систему воззрений на искусство. Создания такой критики ждал уже Пушкин, за неё боролись Николай Полевой и Надеждин. Однако ни Полевой, ни Надеждин не понимали глубоко прогрессивного значения русского реализма. Они издевались над жизненной правдивостью «Евгения Онегина», повестей Белкина и видели в Гоголе только забавного рассказчика.

Новую русскую критическую школу удалось создать лишь Белинскому. Он превосходно понимал банкротство старых суждений о русской литературе. Устаревшая критика страдала отвлечённостью, она была беспринципной, не понимала глубины новых задач, встававших перед русской литературой. Русское общество, указывал Белинский, проснулось, оно жаждет сознательности, и критика обязана помочь ему.

Белинский требовал от русской критики, чтобы она на простом, понятном языке говорила высокие истины. Критика должна была идти в авангарде общества и литературы, способствовать поражению врагов, она должна стать не только верным отголоском общественного мнения, но и «ревизором и контролёром общества».

С неиссякаемой энергией боролся Белинский за эту новую критику. Он первым сделал «толстый» журнал трибуной пропаганды передовых идей своего времени. «Я литератор - говорю это с болезненным и вместе радостным и гордым убеждением. Литературе расейской моя жизнь и моя кровь». Эти слова Белинского характеризуют органическую связь критики с русской литературой, его самоотверженную борьбу за передовое и свободное искусство русского народа.

Сила критических статей Белинского состоит в том, что в них искусство рассматривается как одна из форм действительности. Литература, указывал критик, должна быть выражением жизни общества. «Чувство общественности» - вот чем, в первую очередь, должен обладать передовой писатель. Отсюда неустанная борьба Белинского за реализм, одухотворённый передовыми общественными идеалами.

Поразительны научная вооружённость Белинского, широта его культуры, многообразие его интересов. Он всю свою жизнь изучал передовую философию своего времени, вступая в единоборство с Шеллингом, Фихте и Гегелем, преодолевая в своём творческом росте ограниченность их идеалистических учений. Одоевский, справедливо указывая на самобытное философское развитие Белинского, заявлял, что великий критик «был одной из высших философских организаций, какие я когда - либо встречал в жизни».

Белинский был не только вдохновенным философом, но и замечательным историком, социологом и публицистом своего времени. Развиваясь с необычайной быстротой, он неустанно учился у русской действительности, в то же самое время освещая её светом своего гениального сознания.

В критических статьях зрелого Белинского постоянно живёт то эстетическое чувство, «без которого пошлы и ум, и честность, и образованность». Говорил ли Белинский о юморе Гоголя, художественной объективности Пушкина или психологической глубине Лермонтова - он всюду стоял на высоте передовой эстетики своего времени, утверждая принципы новой критики. Страстный читатель, он с необычайной активностью проникал в существо того, что сказал и хотел сказать автор. По верному замечанию критика П. В. Анненкова, Белинский «так врастался в авторов, которых изучал, что постоянно открывал их затаённую, невысказанную ими мысль, поправлял их, когда они изменяли ей».

Непревзойдённо искусство, с каким Белинский разбирал то или иное произведение, блестящи характеристики, которые он давал их создателям. В образах художественной литературы он постоянно искал отражения типических черт своего времени. «У истинного таланта, - указывал Белинский, - каждое лицо - тип и каждый тип для читателя есть знакомый незнакомец». Эти типические образы своего времени Белинский находил не только в прозе и драме, но и в лирических произведениях; говоря о «Думе» Лермонтова, он спрашивал: «Кто же из людей нового поколения не найдёт в этом стихотворении разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стонам?» Рассуждая о типическом образе, Белинский блистательно характеризовал его будущее.

Первым из русских критиков Белинский ратовал за историческое изучение литературы.

Глубокий историзм Белинского, его почти непогрешимый вкус, беспристрастие, с каким он выносил свои суждения, позволяли критику постоянно угадывать молодые таланты и предсказывать их роль в будущем развитии русской литературы. В ту пору, когда Булгарин и ему подобные невежды издевались над Пушкиным, Белинский всесторонне показал своим читателям величие творений поэта. Он высоко оценил гений Гоголя, Лермонтова, дарования Кольцова, Майкова, Тургенева и многих других русских писателей того времени.

Белинскому, как никакому другому русскому критику, присуще было «чувство нового». Он неустанно ставил новые задачи перед русской литературой, страстно вторгаясь во все вопросы общественной жизни. В своих статьях критик говорил о смысле жизни, о нравственности, о задачах воспитания, об обществе и т. п.

Эти «отступления в сторону» являлись характернейшей особенностью публицистической критики Белинского, которая вся была проникнута могучим стремлением ускорить рост сознательности в русском народе.

Превосходно владея различными методами критического доказательства, Белинский был в то же время самым выдающимся полемистом своего времени. «Я, - писал он одному из друзей, - рождён для печатных битв, моё призвание - полемика. Я рождён, чтобы называть вещи их настоящими именами, я в мире боец... Истинного и сильного таланта не убьёт суровость критики». Белинский вёл неутомимую борьбу со всеми реакционными и оппортунистическими явлениями в русской жизни. Сорвать маску с бездарности и тем более с реакционного противника было для Белинского блаженством неизъяснимым. Так критиковал он Булгарина, Бенедиктова, славянофилов, нанося им удары в «ядовитых статьях, трепещущих от негодования, представлявших собою, - по выражению Герцена, - подлинные обвинительные акты». Белинский умел разить врагов и в форме вежливой иронии и презрительной насмешки; «ведь чем злость добродушнее, - говорил он, - спокойнее, тем острее её щучьи зубы».

Всё, что Белинский писал, было овеяно необыкновенными движениями его сердца. «Я, - говорил о себе Белинский, - всегда и весь наружу - такова моя натура». Его статьи полны лирических отступлений, пылких и задушевных, и вместе с там волнующего пафоса. Столь же искусен Белинский был и в области комического, мастерски владея добродушной шуткой, колючей иронией и вместе с тем уничтожающим сарказмом, который «уничтожает вещь тем, что слишком резко выказывает её безобразие».

Велика роль Белинского в развитии культуры русского народа. Он явился первым, наиболее самоотверженным и глубоким истолкователем художественных ценностей классической русской литературы.

Страстными и смелыми статьями Белинского зачитывались широкие слои читателей. По свидетельству Герцена, студенты обеих столиц «рвали из рук в руки» журнал, в котором помещена была очередная статья Белинского. «Белинский был решительно нашим настоящим воспитателем, - говорил В. Стасов. - ... Он прочищал всем нам глаза, он воспитывал характеры, он рубил, рукою силача, патриархальные предрассудки, которыми жила сплошь до него вся Россия, он издали приготавливал то здоровое и могучее интеллектуальное движение, которое окрепло и поднялось четверть века позже».

Критика Белинского - не только русское, но и всемирно историческое явление. Развитию классической русской критики неизвестен тот кризис, который принял такие резкие формы на Западе. Страна ждала от критики защиты дела народа - самоотверженной борьбы с самодержавием и крепостничеством, пламенной пропаганды принципов реалистического и народного искусства. Белинский начал собой ту традицию революционной и демократической критики, в которой, как и в передовой художественной литературе, отразились и горе народа, и его отрезвление от иллюзий, и всё более растущая в нём воля к борьбе и победе. В истории всемирной критики имя Белинского - одно из самых значительных и блистательных. Он гениально решил те задачи, перед которыми отступили критики буржуазного Запада.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.