Дочка

Катеринка вся дёрнулась:

- А вы бы послушали, что она сама обо мне говорит: кто её подбил, кто уговаривал, когда она робела? Кто ей звено помогал собирать и в газету писал?.. А поставит меня комсомол на это дело, так я, может...

- «Может»! - безжалостно перебил отец. - Может, да, может, нет, а уж Надежде Крутояровой на весь район слава. Встретился я намедни со сватом, с отцом её. Он мне и так и эдак про дочку, а мне и крыть нечем.

Вот когда настала катеринкина минута! Заалевшись до самых волос, поднявшись со скамьи, она вынула спрятанную на груди, в несколько раз сложенную газету:

, - У нас с нею слава общая. Вот... читайте!

Отец нерешительно протянул руку, осторожно развернул листок. Это была районная газета. На второй странице он увидел несколько портретов с длинной подписью под ними.

- «Екатерина Калмыкова...» Так... - бормотал он, читая, - «обеспечившая отличное проведение агитационных...» так... «и культурно-массовых мероприятий в период посевной и уборочной кампаний...» так, так.

Он казался немного растерянным. Мать, подойдя сзади, тоже смотрела в газету через его плечо.

- Смотри-ка! Надька! Как живая, - сказала она. - И Павел-тракторист... А это ты, что ли? - голос её звучал недоверчиво.

- Ага, - едва слышно выдохнула Катеринка. - Завтра в район вызывают: премировать будут, говорят. И доклад об общей нашей работе...

Минуту все молчали.

- Чем же премировать-то будут? - вдруг по-деловому спросила мать.

- Не знаю, - с подчёркнутым безразличием ответила Катеринка.

- Кофту бы тебе тёплую, - сказала мать.

- «Кофту»! - передразнил отец, сразу оживившись. - Вам бы всё кофты да юбки, хурду-мурду... Кофту и сами справим.

- В прошлое время в здешних местах нипочём сомятины не ели, - сказал дедушка Потап, не чуя, как жжёт его взглядом Катеринка. - Поганая считалася рыба. Некоторые, правда, ели. И прозванье им было - «сомятники».

Отец засмеялся, громко, долго, раскатисто.

Катеринка стояла, сердито насупившись: всё было не так, как она ожидала. Мать вон куда повернула - на кофту. Отца вовсе не поймёшь. А тут ещё и дедушка этот!»

Схватив листок, не дождавшись, пока отец досмеется, она вышла.

Наташка, посиневшая от ветра с реки, все ещё кружила вокруг рыбины. Солнце за облаками пробиралось к закату, уже не грея зелёную, холодную траву. По грейдеру тарахтела бричка; потом затихла, свернув в их улицу, на пыль. Только вальки позвякивали всё ближе и ближе. Невпопад отвечая на любознательные наташкины вопросы, Катеринка подошла к калитке и увидела приближающуюся бричку. На ней сидел боком, свесив ноги и подложив под себя вожжи, Елизар Самсоныч и вертел цигарку. В корзинах металлически блестела рыба: медные сазаны, алюминиевые белобрюхие суды. Ветром сюда, доносило от неё острый речной запах.