Всякий раз, когда приходится рассказывать о своей работе, испытываешь какие-то терзанья. Ведь актёр - одновременно и материал, и мастер, а также в известной степени и готовая продукция. От чьего же имени вести рассказ и о ком рассказывать? Во время работы всё это сливается воедино. Тогда артист старается забыть о самом себе и пытается вообразить себя тем человеком, которого изображает. Я стараюсь в жизни найти примеры и образы, которые помогли бы мне верно изобразить моего героя.

Удача работы актёра и лежит в том, насколько правдиво, верно и в соответствии с действительностью представил он своего нового героя, насколько удачно и правильно выбрал он в жизни образцы для подражания в своей работе.

В фильме «Чапаев» мне пришлось исполнять роль старика-крестьянина. На первой съёмке надел я приготовленный мне костюм, приклеил парик и бороду, стал перед аппаратом, представляясь этим старичком, и... ничего не получилось. Видно было, как загримированный актёр старательно читает приготовленный ему сценаристом текст.

Кажется, режиссёры уже решили было передать эту роль другому исполнителю, но тут, на счастье, припомнил я старого своего знакомого - ямщика Семёна Телегина. Как только попробовал я сам уйти от аппарата, а на его место поставить своего знакомого, - так сразу же пропали надуманность и фальшь в моём исполнении, и уже не в киностудии, не в декорации, а на завалинке своего дома сидел хитроватый мужичок.

Перед тем как начать сниматься в роли Максима - из трилогии о большевике Максиме - мы, актёры, участники будущего фильма, месяца два ежедневно отправлялись на какой-нибудь из ленинградских заводов: Путиловский, Обуховский, «Красный выборжец» - и целый день проводили там. Осматривали цеха, подходили к станкам, наблюдали, как трудятся рабочие, пробовали сами поработать, правда, дело шло у нас не особенно успешно. В обеденный перерыв шли в рабочую столовую посмотреть, как люди питаются, присаживались с ними обедать, что, нужно сказать, получалось у нас много успешнее. По вечерам мы часто отправлялись в один из домов культуры или в какой-нибудь парк поглядеть, как отдыхает рабочая молодёжь, чем развлекается, какие песни поёт. Пробовали сами репетировать - довольно удачно выходило. Так знакомились мы со своими будущими героями.

Работе над фильмом «Учитель» помогло мне то, что когда-то, в юности, сам я был учителем, правда, не очень-то хорошим, но воспоминания о моих коллегах по работе и о самом себе помогли мне.

Каждый раз жизнь помогала искусству. И в искусстве всякий раз была удача, когда искусство это правдиво отображало жизнь.

Перед началом нашей работы над фильмом «Суд чести», получившим ныне Сталинскую премию I степени, нам не раз приходилось слышать «дружеские» предостережения о том, что мы-де собираемся делать скучный и неинтересный для зрителей фильм. «Ведь в нём нет ни занимательного сюжета, ни любовной интриги - одни разговоры да собрания», - говорили нам горе-эстеты.

Но на» поверку вышло, что работа наша заинтересовала зрителей. Чем же объяснить эту «непредвиденную» удачу? Счастливым случаем или особой одарённостью нашего коллектива?

Нет! Верность нашего фильма заключается в верности всего жизненного уклада наших людей. То новое, что появилось в нашей жизни, обусловило успех новаторства и в искусстве. Дело художника видеть это новое, чувствовать его, понимать и отображать в своём искусстве. Автору и режиссёру нашего фильма удалось это сделать.

Наш фильм, такой фильм, может быть создан только в Советской стране, ибо строй жизни, поведение и психология нашего народа учили весь наш творческий коллектив.

Два года подряд мне пришлось бывать за границей. Вот тогда я наглядно увидел, как далеко ушли мы вперёд, как изменились мы за годы, прошедшие со дня начала новой эры человечества, со дня 25 октября 1917 года.

Там, за рубежом, человек, отбыв положенное ему количество часов в учреждении или предприятии, возвращается в свой дом, в свою беззащитную «крепость». У её порога он оставляет все думы о работе и тихо, без всплеска и бульканья, как в тину, опускается в ограниченную, скучную, бесперспективную «личную» жизнь.

А как широко живём мы! Интересы всей страны, дела всего мира занимают и тревожат нас. Мы ищем в газете сообщения о строительстве нового здания Московского университета, о том, как быстро подвигается сооружение Севанской гидростанции, мы хотим своими глазами и скорее увидеть великие преобразования природы, которые начаты нашим народом. Мы во всём лично заинтересованы: наша судьба - частица судьбы нашей Родины. Общественное прочно вошло в наш быт. Единство наших личных и общественных интересов - вот то новое, что отличает нас от остального мира. И это было темой нашего фильма, а эта тема обеспечила интерес зрителей к фильму.

Новое и старое. Борьба между ними. Борьба идёт и в обществе и в каждом человеке. Ни один из нас, граждан Советской страны, не может пройти мимо этой борьбы. Никто не может уклониться от неё. И поэтому мы, актёры, могли выбирать себе в образцы любого из строителей нашей жизни.

Прообразом моего Верейского мог быть и Бурденко, и Вишневский, и Лысенко.

Центральным местом и роли и фильма я считаю сцену самого суда чести.

Я полагал, что речь Верейского на суде, страстную речь против буржуазного космополитизма и презренного раболепия перед иностранщиной, мне нужно произнести не только от имени учёного, но и от имени колхозника, рабочего, служащего, актёра. Речь эта была направлена не только против Добротворского, но и против добротворщины, против остатков эгоизма и себялюбия, которые тормозят движение вперёд всей нашей жизни и которые тянут каждого из нас в болото индивидуализма. Мне хотелось, чтобы этот суд чести ещё сильнее зажёг пламя патриотизма, пламя любви к нашей прекрасной советской Родине в сердцах наших зрителей.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.