С этого вечера стал приглядываться Рымарь к жизни. Он увидел, что столица украшается цветами, барельефами, белыми перчатками милиционеров.

Шли спортивные состязания. Волейболисты, бегуны, боксеры приезжали в столицу, чтобы прославить свое искусство.

Рымарь читал газеты и замечал, как постепенно начали выходить «праздничные» номера, в которых больше о спорте, об искусстве и книгах чем о мартенах и глубокой вспашке.

Но он многого еще не понимал, со многим не мирился. Как, например, ни приглядывался Рымарь к теннису, он никак не мог понять, что же в этой игре от социализма или от диктатуры пролетариата?

В парке, в Нескучном саду, наконец - то заметил Рымарь людей, валявшихся на траве. Обычно это были парочки. Их было нетрудно застигнуть врасплох. Рымарь находил, что они неплохо проводят время. Он уже понимал, что ему не отвертеться от унизительного признания своих ошибок и правомерности всей этой «петрушки».

Так постепенно формировалось в образцовом комсомольце представление о необходимости; и пользе отдыха.

Теперь оставались как будто пустяки - научиться отдыхать. Но это было не так просто.

Вернее было бы сказать, что это оказалось самым трудным занятием в жизни Рымаря.

Отдых он выполнял как урок. И как нерадивый ученик. Рымарь бежал от урока. Стоило ему на минуту забыть о новой комсомольской своей обязанности, и он оказывался чем-нибудь занят, а потом терзался и страдал.

Принуждая себя к отдыху, Рымарь доходил до вершин глупости: например, он ложился на койку и постепенно ослаблял мышцы ног, живота, рук, шеи...

- Чем заняться на досуге? - опрашивал он себя в таком расслабленном состоянии, и мышцы его снова напрягались. - Игрой на гитаре, крокетом, флиртом цветов? И однажды ему пришла в голову мысль: нужно попробовать заняться танцами.

Так с «умственным» решением и явился Рымарь в школу танца.

Остальные, те, которых остерегался Рымарь в первые дни занятий, пришли учиться танцевать просто потому, что «время такое», возраст такой. Они не думали выбирать между игрой на гитаре и танцами. Они просто хотели танцевать, как просто хотят быть красивыми, как просто выбирают те цвета, что к лицу.

Но даже те из ребят, что приходили сюда с тайной целью - позабавиться в кругу хорошеньких девушек, - скоро забывали - по крайней мере, на время - о таких пустяках.

В школе танцев были необычайно чистые нравы. Здесь не было темных углов и не слышно было писка и щекотливого хохотка. Не было и объятий, более длительных чем на два или три такта и более тесных, чем это нужно в позиции танца.

Чистота нравов здесь была простым следствием работы. Люди работали. Здесь тщательно выписывали движения; шоферы следили за поворотом тела как за поворотом дороги; бракеровщицы были как на заводе ревнивы к браку: к мелкому шажку, к сутулой пробежке, к каменному выражению лица. Точно, без допусков, танцевал слесарь Авиазавода.

Но если обо всех ребятах можно было сказать, что в школе танцев они забывали свои скверные привычки - хлопать девушек по плечу, отрывать им руки в рукопожатии, обнимать за шею приемом французского «ключа», то Алеша был подчеркнуто суров с женским составом класса.

Девушки в классе покровительствовали Рымарю. Их было больше чем ребят. Они скорее достигали совершенства: у них были гибче, умнее тела, музыкальнее память. Ребята приходили сырые и неуклюжие. И самым беспамятным и неуклюжим по части танца был Алеша.

В перерыве девушки обступали Рымаря, одна ставила его ногу в позицию, другая поправляла галстук. Но никогда Рымарь не замечал их достоинств. Он не видел, что у магнетчицы отличные руки, у стенографистки - губы. У одной девушки под спущенными ресницами мерцали дерзкие глаза. И этой девушки тоже не замечал Рымарь.

V

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.