Навстречу Волге

Эй, наляг, наляг! - идет перекличка рулевых с бурлаками, и не разобрать, в ком больше стремительности - в ребятах или в мчащихся им навстречу облачных клочьях.

Веселей всего в пороге. Здесь вода совсем неистовая. Кружится, ухает в вырытые ею же ямы и снова с пеной вскидывается кверху, бурлит около угрюмых камней и с шипеньем швыряет лодчонки во все стороны.

- Эй, не зевай, держись на струю. Приналяг, приналяг! От натуги пунцовыми стали лица рулевых, гремят камни под их веслами, бурлаки, как одни, вытянулись вперед, и длинные бичевы гудят, как струны. У одной лодки лопается бичева. В тот же миг ее команда выпрыгивает в воду и, Сарахтаясь в крутящейся воде, ведет лодку вперед «под уздцы».

К вечеру, где-нибудь неподалеку от сенного сарая, флотилия приваливает на ночлег. Живо разводится трескучий, жаркий костер и запариваются пшенная каша и чай. А пока сушатся, подставляя под огонь по очереди все участки мокрой одежды.

После чая и каши разогреваются, пуще веселеют, заводят песни и, в заключение, зарываются спать в сено. Только дежурные остаются при лодках у огонька. Они устраивают из парусов завесу от дождя, и придвигаются к уютному свету и теплу костра, чутко прислушиваются к крикам сов, к гулу перекатываемых по дну реки камней, к неясным и странным звукам ночи.

У гром ребят подымает призыв певца экскурсии Новоселова:

- Вставай из теплого сарая Сырой, голодный экскурсант! Вставай орава удалая - Команда изо всех команд!

И затем, как всегда:

В одежду мокрую влезаем, Ведь все равно опять под дождь, Кашицу пшенную хлебаем, На плечи лямку - и даешь!

И даешь против всех вихрей и стихий. Так, превозмогая их напор, ребята прошли Волгу, затем Селижаровку, и победоносной флотилией вышли в один счастливый день на простор озера Селигера. Это был замечательный день. Вместо бурного встречного течения лодочки легко заскользили по ласково встречавшей ребят голубой шири озера. Тучи ушли за горизонт, и давно невиданное солнце улыбнулось и воде, и темной зелени лесов, и далеким селам.

- Ура Селигеру! - крикнул кто-то из ребят, и переливчатое, радостное ура понеслось по воде и волнами разбежалось по молчаливо-сумрачным лесам.

После полудня обогнули мыс и выплыли па главный плес озера. Что за раздолье, что за даль развернулась перед глазами. И влево, словно из глубин воды, поднялся город «с теремами и садами», - это был Осташков.

Задул влажный попутный ветерок, всколыхнул озеро, заходили по нем полны с кружевными верхушками, и лодки ребят зацвели парусами.

- Эй, рулевые, не зевай, держать крепче руль!

Бегут лодки к городу, оставляя позади шипучий след, раскалывая волны на двое, лелея суровых путешественников, вознаграждая их за все прошлое.

Ночь. Все дремлет в голубом лунном сиянии. На берегу дикого лесистого островка, меж темных сосен колеблется алый свет огонька. Около него задумалась девушка, забыв про спящих кругом ребят и про неподвижные лодки у воды. В руках у нее тетрадка и карандаш. Но вот девушка стряхивает с себя овладевшие ею думы и осматривается кругом. С высоты неба загляделись в темное зеркало озера месяц и звезды, лес и берега. С сухим потрескиванием горят смолистые ветки, сонный ветерок шепчется в камышах.

Девушке хочется выразить в словах дневника свои чувства, но слов таких же прекрасных, как эта ночь, не находится. Девушка наклоняется к тетрадке и записывает лишь две мысли.

Кто хоть раз попробовал такой жизни, тот навсегда делается ее пленником.

Не хочется итти будить смену, жаль прерывать сказку, такую редкую и чудесную.

Обратно неслась флотилия стрелою. Замирал позади шум порогов, мелькали лесистые берега, села и города. На денек задержались в Твери и отплыли из нее, унося с собою гул и грохот, и могучий ритм осмотренной мануфактуры. За Тверью свернули и тихую речку Шошу, и из Шоши в маленькую Ламу, на которой стоит наш техникум. Здесь лодки, можно сказать, вспрыгивали на бесконечные мельничные плотины и версты ползли волоком по пересохшему во многих местах руслу.