Тегеран просыпается рано. Первые признаки его пробуждения - грохот архаической конки: полувагона, полу - повозки, не спеша ковыляющей по ветхим рельсам тегеранской мостовой. Конка бежит по Лалезару, главной улице Тегерана, едва очнувшейся от недавней ночи, затем подходит к базару, высаживая сюда торговцев, разносчиков, ремесленников, менял и предприимчивых попрошаек, назойливо и певуче выпрашивающих милостыню.
Базар - пульс Тегерана. Это и клуб, и биржа. По его биению узнаешь о настроении города, его интересах и новостях, о ценах на товары и о важных вопросах высокой политики.
Под огромным куполом базара тесно ютятся бесчисленные лавки. Здесь на полках навалены пестрые груды тканей: от домотканных - персидских, до безукоризненных сукон манчестерских фабрик. Хозяин церемонно высится за конторкой, он медлителен и важен, и, потягивая густой зеленый чай из маленьких «пиале», глазами дирижирует послушным оркестром многочисленных подручных. Приказчики персидской лавки в большинстве юноши, зачастую подростки, отданные родителями в многолетнюю кабалу и выучку к богатым купцам. Их максимальный заработок не превышает 3 туманов в месяц. Деловой же день персидского базара длится от зари до глубокого вечера. За эти жалкие гроши полуголодный юноша целый день суетится, карабкается на высокие полки, с кинематографической быстротой разворачивает тюки тканей, чтобы угодить привередливым персидским щеголихам и презрительно напыщенным «арбабам».
Этот тяжелый труд лавочного подручного все же еще терпим по сравнению с поистине каторжными условиями подмастерья и ученика в персидских ремесленных мастерских. Здесь же на базаре раскинулись огромные ремесленные ряды. Это целое море палаток и ларей, в которых работает армия ковровых мастеров, гончаров, башмачников, медников, ювелиров, кузнецов, оружейников и т. д. Владелец ремесленной мастерской работает с помощью учеников, совсем еще мальчиков, начиная с 10 - летнего возраста. Работа здесь много тяжелее, чем в торговых лавках. В течение 12 часов молодые рабочие в полутьме сырых клетушек позади лавки, не разгибая спины, отравляя легкие ядовитой пылью шерстяной пряжи и медных опилок, ткут затейливый орнамент персидского ковра, плавят железо, выковывают украшенные инкрустациями сабли и кинжалы и лепят домашнюю глиняную утварь.
Ломоть пресного «лаваша» и горсть постного плова - вот убогий обед персидского молодого рабочего.
В этих мелких кустарных предприятиях растет и зреет будущий персидский пролетариат. Настоящей машинной индустрии в Персии еще и по сию пору почти нет - этим она обязана традиционной политике иностранного империализма. Главная масса трудящейся молодежи персидских городов сосредоточена в кустарном производстве. Темная лавка, отсутствие свободных часов, систематическое недоедание, тропическая лихорадка и «сален» делают эту молодежь забитой и пассивной. Здесь еще сильна власть «муллы» и «шариата», препятствующая молодому рабочему вырваться из затхлой атмосферы этого быта и проникнуться революционными настроениями.
В короткие часы отдыха вы можете видеть эту молодежь в грязных чай - хане. Чай - хане - это единственное место, где собираются, пьют чай, похожий на пиво, стремясь получить хотя бы намек на отдых и развлечение. Здесь можно послушать унылую и тягучую песню бродячего «месхоре - база». Он высоким голосом, почти фальцетом, тянет свою нехитрую мелодию, со словами древними, как и земля, которую он топчет. Рабочая молодежь, однако, ходит в «чай - хане» не только для чая и песен. В темных и мрачных углах при тусклом свете керосиновых коптилок вплоть до зари слышен треск костей и звон серебра. Скудные гроши, заработанные горбом за недели изнурительного труда, нередко одним капризным падением кости переходят из рук рабочего в карманы ловких игроков - профессионалов.
В некоторых «чай - хане» (кроме этого) вдоль темных стен змеятся грубо сколоченные нары, предназначенные для курильщиков опиума. То, чего не успели сделать нездоровый труд и тяжелые бытовые условия, с успехом довершает «териак». Если в мастерской или на улице видишь изможденного юношу с трясущимися руками и почти эпилептически - тяжелым взглядом, - знаешь, что это еще одна жертва губительного и засасывающего, как тина, зелья.
Однако, освежающий вихрь Октября не прошел бесследно для персидского трудящегося юношества. В Тегеране и провинциях Сев. Персии, граничащих с нашим Союзом, организуются группы молодежи, преимущественно из передовой интеллигенции, втягивающие понемногу рабочее юношество в свою деятельность. Эти кружки теряют свой первоначальный чисто «культурнический» характер и приобретают черты ярко выраженной политической организации. Их программа: демократическая Персия, борьба с империализмом, школьная реформа, раскрепощение персидской женщины.
Положение женщины в Персии - это едва ли не самый яркий пережиток старого быта. Девочка здесь созревает рано, как вообще на Востоке. Обычай обязывает ее во что бы то ни стало выйти замуж. Маленькая черноглазая персиянин покорно идет навстречу своей неотвратимой судьбе. Бедная девушка, если она хороша собой, обыкновенно попадает в гарем персидского богача на незавидное положение младшей жены. В «эндерупе» (гареме) персидская женщина живет в тоскливом довольстве. Единственное лекарство от безделья - мелкие дрязги, сплетни и междоусобицы за первенство и влияние на «всемогущего» супруга.
В бедных же семьях девушке приходится еще хуже. Вся тяжесть нищенского существования падает на ее плечи. Если нужда очень велика, а подходящего мужа нет, ее толкают на путь проституции. На тегеранских улицах и базарах можно вечерами видеть группы девушек и нередко девочек 10 - 11 лет, назойливо предлагающих себя проходящим мужчинам, главным образом европейцам. У них циничные жесты профессиональных очаровательниц, но лицо по-прежнему закрыто чадрой, символом женской стыдливости. Таково лицемерное двуязычие «непогрешимого» ислама.
Те, кто теперь поднимают голос в защиту персидской женщины, требуя для нее равноправия и права на образование наравне с мужчиной, еще очень немногочисленны.
Женская масса еще не раскачалась. Но единицы - наиболее передовые, образованные и одаренные девушки - уже активно вступают в борьбу. Такова Зорра - Ханум, получившая образование за границей, Садике - Доулет - Абади - поэтесса и общественная деятельница и еще горсточка других. Они ведут кампанию за снятие чадры, этого позорного символа рабства и затворничества, и теперь на улицах Тегерана уже иногда попадаются отдельные женщины с открытым лицом. На эти смелые попытки консервативные персы отвечают презрением и бойкотом, а подчас и угрожающей враждебностью.
Но быстрому развитию освободительных идей препятствует то плачевное состояние, в каком до настоящего времени находится дело народного образования в Персии.
Что сказать о тегеранских школах? Большинство из них - это все еще по старинке религиозные «медресе», где основой всех наук остается универсальный коран. Занятия в «медресе» чаще всего ведутся на прохладных, мощенных гладким камнем двориках при мечетях. Журчанье традиционного фонтана, сливающееся с негромким переплеском монотонных голосов подростков и старческим дребезжанием преподавателя - мулы - все говорит об устоявшемся многовековом укладе, чуждом молодой, задорной любознательности.
Наряду с духовными существуют и светские школы, несколько иностранных колледжей, миссионерских училищ. Здесь английские, американские и французские педагоги приобщают маленьких персов к «европейской цивилизации». Они учат их тому, что страна их бедна и невежественна, и что она должна быть вечно благодарна «добрым христианам», взявшим на себя тяжелый труд опеки над ней и ее спасения от... ее собственного народа. Большинство учащихся в этих колледжах - дети зажиточных персидских семей, уже тронутых европейским влиянием. Многие из них едут за границу закончить свое образование в европейских и американских университетах. В Персии же высших школ - в нашем понимании - нет. Тегеранский Дар - Оль - Фонун (Политехнический Институт) - это просто техникум, несколько расширенного типа. Другой такой же техникум - Медресес - Улумэ - Сиаси (Школа политических наук), связанная с Министерством Иностранных Дел - выпускает главным образом работников для дипломатических представительств за границей.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.